Особенно внимательно – постоянно или периодически – следят за теми, кого регулярно приглашают на просмотры.
За такими, как Чессер, хотя Чессер стоял очень далеко от начала списка.
Системе было чрезвычайно важно знать как можно больше об этих людях, об их профессиональных делах и финансовом положении, так же как об их передвижениях, привычках и слабостях. Система использовала эту информацию, чтобы точно определить количество и качество алмазов, предназначенных каждому из приглашенных.
Собрав вместе и обработав все добытые Службой Безопасности сведения, Система получила невероятно детальное описание мирового рынка алмазов, которое позволило ей по собственному усмотрению снижать или увеличивать предложение.
Служба Безопасности вместе с громоздким электронным оборудованием и компьютерами располагалась не в доме одиннадцать, а через дорогу, в здании напротив.
Таким образом, Коглин перешел улицу Хэрроухауз и поднялся на секретное совещание к Мичему. Им редко доводилось встречаться друг с другом.
– Мы за ним не следили, – сказал Коглин.
– Неудивительно, – отрезал Мичем.
– Черт! В этом не было нужды. Он мелкая сошка. И всегда таким был.
– Ну, теперь ему подвернулось дело покрупнее. Пока мы глазами хлопали, – Мичем делал выговор, не теряя самообладания.
Коглин возмущенно оправдывался. Хотя не считал себя виноватым.
До того как прийти в Систему, он был следователем в Скотланд-Ярде – и хорошим следователем. Потом Системе удалось его сманить, потому что он сразу оценил перспективы. Теперь, после пятнадцати лет работы, Коглин превратился в ходячую энциклопедию человеческих деяний, особенно преступных. Его положение поддерживали подобранный им самим штат сотрудников и международная цепочка агентов. В Системе находились такие, кто глядел на Коглина свысока. Его не любили за неясное происхождение и отсутствие лоска, однако боялись того, что он знает или может узнать. Он был, так сказать, Эдгаром Гувером в области алмазов.
Коглин, крепкий коротышка лет сорока пяти, ирландец по матери. По отцу он, возможно, тоже был ирландцем, но этого даже его матушка толком не знала. У него были небольшие, близко посаженные глаза, плоское лицо и не однажды сломанный нос. Но, к счастью для Коглина, голова у него работала куда лучше, чем казалось на первый взгляд.
Он говорил Мичему:
– Нас никогда не просили следить за ним постоянно. Мичем кивнул в знак согласия. Он просматривал досье.
– Есть тут что-нибудь? – спросил он.
– Одно темное дельце, но давнее, шестьдесят шестого года.
– И что?
– Деньги все еще лежат в швейцарском банке. Он к ним не притронулся.