Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, какими мы были до трагедии. Иначе нам не продвинуться дальше того момента, когда я выскочила на улицу, а родители умоляли меня войти в дом, чтобы мой поступок не стал темой для еще одной газетной статьи о трагедии Свонов.
Мы были обычной семьей, может, со своими странностями (моя мама вязали свитера абсолютно для всех, кроме разве что нашей лошади), может, со своими причудами (мой отец мог аплодисментами приветствовать рассвет и заваривал чай из розовых лепестков). Они были этакими хиппи. Симпатичными. Не ужасными. Они любили друг друга. Когда я была маленькой, то думала, что у всех детей папа и мама целуются каждый раз, когда наступает утро.
Меня ждали сюрпризы при столкновении со взрослым миром! Большинство людей, утверждавших, что они влюблены, на самом деле лишь терпели друг друга, чтобы не так остро ощущать одиночество. Когда я увидела, на чем держатся многие браки, то молила Бога о том, чтобы я полюбила в юности и на всю жизнь, как мои родители. (Это не потому, что я хотела быть Молли Мормон – так называют тех, кто рано женится или выходит замуж по большой любви, особенно если это члены Церкви Иисуса Христа святых последних дней, – а потому, что я и вправду этого желала.) В жизни все становится на свои места, если рядом с тобой есть верный человек, который поддержит тебя и в радости, и в горе, – кто-то, кто будет заботиться о тебе, как о себе.
Я не хотела, однако, выходить замуж так рано, как мои родители. Им было тогда по девятнадцать, и они были удивительными. Они все делали сами, не ожидая ни от кого помощи. Получали стипендию и учились в колледже. Познакомившись в старшей школе, они общались, обмениваясь письмами, и папа сказал потом, что, как только он увидел Кресси Бонхем – высокую девушку с длинными, развевающимися на ветру каштановыми волосами, он уже больше не смотрел на других женщин. Прибыв в Седар-Сити, он сразу же предложил ей руку и сердце. Они вместе поступили в университет в Прово и были образцовыми студентами. Начали мечтать о ребенке, но он появился у них через десять лет. Именно поэтому мама так увлеклась искусством. Наверное, она делала керамические фигурки младенцев оттого, что ее душой владела печаль. У нее был друг и единомышленник, и это сблизило их больше, чем если бы сразу родилась я. Они понимали друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда.
Конечно, мои родители не были идеальными. Я думаю, что отец считал себя умнее. Иногда в такой грех впадала и мама. Хотя отец был у руля, мама могла вставить свои «пять копеек». У них были разные периоды.