– Верить ли тебе, что волю нам дашь?
– Именем императрицы российской – дам!
– Урр-а-а… – И тюрьма вмиг опустела.
Удивительно, что вся эта разбойная орава не разбежалась, а честно приступила к обязанностям. Шафонский жаловался Орлову, что все служители при больницах вымерли, а где новых взять?
Фаворит заложил два пальца в рот – свистнул.
Царевич Грузинский, контуженный поленом, предстал.
– Парень, – сказал ему Гришка, – объяви по Москве, что люди крепостного состояния, кои добровольно пожелают в гошпиталях за чумными больными ухаживать, после поветрия вольны станут.
– Благодарю, – поклонился фавориту Шафонский.
Жертвуя собой, крепостные избавлялись от рабства. По выходе из больницы выздоровевших Орлов давал холостякам по пять рублей, семейным – по десять. А вылечившись, люди попам «диким» уже не верили. А тех, кто добра не понимал и по домам «выморочным» заразные пожитки грабил, таких прытких Орлов вешал с удивительной легкостью, будто всю жизнь только этим и занимался. Вся Москва была в зареве пожаров – это сгорали дома, в которых не было жильцов, одни трупы. На том месте, где погиб Амвросий, фаворит перевешал его убийц. А мальчишку, который епископа обнаружил, он сам посек розгами и отпустил к родителям:
– Щенок паршивый! Живи и помни, кто порол тебя…
Москва очистилась: от заразы, от покойников, от собак, от кошек и крыс. Чума отступала, а морозы, ударившие разом, доконали ее окончательно. Фаворит императрицы торопливо соблазнил одну глупую вдову, вконец обалдевшую от внимания к ней столь высокой персоны, и помчался обратно – в Петербург…
Екатерина не ожидала увидеть его снова подле себя.
– Не целуй меня – я ведь в карантине не сидел.
– Какой там карантин! Давай поцелую…
Орлов слегка оттолкнул женщину от себя:
– А ведь ты, Катя, не ждала меня… сознайся.
– Перестань! Мое сердце только и жило тобою…
Теперь пора было расплачиваться, и она воздвигла в Царском Селе триумфальную арку с надписью: «ОРЛОВЫМ ОТ БЕДЫ ИЗБАВЛЕНА МОСКВА». Монетный двор отчеканил памятную медаль, на которой изображены Орлов и Курций, бросающийся в пропасть, с надписью: «И Россия таковых сынов имеет». На этой медали граф Орлов впервые был титулован князем. А на берегу Невы строился для фаворита Мраморный дворец, на фронтоне которого императрица велела начертать: «Здание Благодарности»… Отдарившись, она потерла ладошки:
– Доволен ли ты мною, друг мой?
– Вполне, матушка. Близ тебя хорошо.
– Ну ладно. А теперь подумаем, что нам делать с Катенькой Зиновьевой, которую ты, подлец и мерзавец, изнасиловал…
Их перебранку пресекло появление Панина: