– Тебя, – бросил он грубо. – Я хочу тебя, гордый фараон.
И он стремительно нагнулся к ее рту, но она резко отвернула голову. Он отпустил одну ее руку и яростно вцепился пальцами ей в волосы, поворачивая ее лицом к себе.
– Посмотри на меня, Хатшепсу, – завопил он. – Я мужчина, а твой любовник далеко. Я не буду больше терпеть твои поддразнивания и издевательства. Я возьму тебя, и ты не пискнешь, потому что, если ты позовешь на помощь, я сломаю тебе руку, как гнилую тростинку, раньше чем прибежит стража.
Он рванул ее к себе, и она громко вскрикнула. Он впился губами в ее рот и навалился на нее так, что ей показалось, будто ее спина вот-вот переломится.
Внезапно Хатшепсут почувствовала вкус крови – своей или его, она не знала. Бешеная ярость вспыхнула в ней, и свободной рукой она вцепилась ему в лицо, расцарапала щеку и едва не разодрала нос, но тут он ослабил хватку. Она молниеносно впилась зубами ему в плечо, и он отшвырнул ее, завопив от боли. Метнувшись к алтарю, она схватила высокую медную подставку для кадильницы и угрожающе замахнулась. Потом пальцами одной руки осторожно провела по губам – на них осталась кровь.
– Бешеная сука! – выдохнул Тутмос, растирая укушенное плечо и уже готовясь кинуться на нее опять.
Подставка, зажатая в обеих руках, со свистом рассекла воздух у нее над головой.
– Тронешь меня еще раз, и я вышибу твои дурные мозги! – завопила Хатшепсут. – Не подходи! Сопляк трусливый, нападать на меня, когда я без оружия! Теперь я вижу, что у тебя на уме! Но не надейся, таким грубым соблазнением тебе трон не завоевать, щенок!
Трясясь от ярости и изнеможения, они с ненавистью смотрели друг на друга через комнату. Наконец он схватил кувшин вина, поднес его к губам и пил до тех пор, пока тот не опустел. Потом медленно вытер ладонью рот, опустил руки вдоль тела и снова поглядел на нее. Она стояла, положив подставку на плечо, и пристально следила за каждым его движением.
– Прости меня, – сказал он скованно. – Не знаю, что на меня нашло. Но ты ошибаешься, если думаешь, будто таким способом я хочу завоевать трон. Когда сегодня вечером я вошел в твою комнату, у меня и в мыслях не было брать тебя силой; я хотел просто предложить тебе выйти за меня замуж.
– Просто? – Она с трудом перевела дух. – Что это за слово такое?
– Я люблю тебя, – сказал он, отводя глаза. – Я ненавижу тебя больше всех на свете и люблю больше всех на свете. Но, по-моему, начиная с сегодняшнего вечера я перестану тебя любить и буду только ненавидеть. Ты – западня, глубокая и коварная, в чем, к несчастью для себя, убедился мой отец.