. Скажу, что другого Обломова не знаю! Недаром она забыть не может тебя!
Входит Захар.
ЗАХАР. Андрей Иваныч! Вот радость-то! Глядите-ка, вот и Илья Ильич расплакались!
ОБЛОМОВ (отворачивается, трёт глаза). Знаешь ли ты новость, Захар? Поздравь – Андрей Иваныч женился!
ЗАХАР. Батюшки! На ком?
ОБЛОМОВ. На Ольге Сергеевне. Ты её помнишь?
ЗАХАР. На Ильинской барышне! Вот те на! А я-то грешен, виноват – всё на Илью Ильича сворачивал! Вот какая клевета вышла. Ах ты, Господи, ах, Боже мой!.. Какая славная барышня! Вот Илья Ильич-то и плачет от радости!
ШТОЛЬЦ (вдруг). Поди отсюда, Захар!
Испуганный Захар выходит.
Здесь не о чем плакать, Илья. Это была ошибка… Самолюбие её было задето лишь оттого, что не удалась ей роль спасительницы… Да, самолюбие и гордость! Но до сердца у неё не дошло.
ОБЛОМОВ. А её слезы?! Разве они не от сердца были?
ШТОЛЬЦ. Боже мой, Илья, о чём не заплачет женщина?
ОБЛОМОВ. Но если б я нашёл в себе силы… Изменился, ожил, послушался её и…
ШТОЛЬЦ. То есть если б на твоём месте был другой человек?
ОБЛОМОВ (после паузы). Да, ты как-то иначе устроен… Ты другой…
Пшеницына вносит поднос с пирогами и водкой.
И, не подняв глаз, уходит.
ШТОЛЬЦ. Илья! Я хотел спросить тебя… Эта женщина… что она тебе?
ОБЛОМОВ. Я у неё квартиру снимаю. Вдова коллежского секретаря Агафья Матвеевна Пшеницына. С двумя детьми, с Ваней и Машей. Покойно, тихо. Никто не трогает, ни шуму, ни гаму, чисто, опрятно. Есть с кем слово перемолвить, как соскучишься. Двое ребятишек – играй с ними, сколько хочешь.
ШТОЛЬЦ. Я не то хотел тебя спросить, Илья… В каких ты отношениях к ней?..
ОБЛОМОВ. Что ты хочешь сказать?
ШТОЛЬЦ. Зачем ты краснеешь, Илья? Послушай… Если тут моё предостережение может что-нибудь сделать… то я всей дружбой нашей прошу, будь осторожен…
ОБЛОМОВ. В чем? Помилуй!
ШТОЛЬЦ. Ты смотришь на неё так, что, право, я начинаю думать… Смотри, Илья, не упади в эту яму…
Пауза.
ОБЛОМОВ. Выпей, Андрей, право, выпей. Славная водка! Ольга тебе этакой не сделает. Она споет Casta Diva, а водки сделать не умеет так! На молодом смородиновом листу. И пирога такого с цыплятами и грибами не сделает! А руки-то у нее какие, локти с ямочками! И всё сама! Сама крахмалит мне рубашки! За другим жена так не смотрит – ей-богу! Знает каждую мою рубашку, все протертые пятки на чулках, какой ногой встал с постели, собирается ли сесть ячмень на глаз, какого блюда и по скольку съел, весел или скучен, много спал или нет…
Пауза.
ШТОЛЬЦ. Что сказать Ольге?
ОБЛОМОВ. Не поминай ей обо мне! Скажи, что не видал, не слыхал.
ШТОЛЬЦ. Она не поверит.