Под покровом чувственности

Боже мой, как жестока была мать-Природа, пославшая ему для испытания подобное создание! А может быть, эти неимоверно прекрасные тело и лицо являются творением дьявола? Это было больше похоже на правду. Кто, кроме сатаны, мог быть настолько злонамерен, чтобы собрать все воедино, дать одной женщине все, о чем только может мечтать мужчина? Длинные шелковистые черные волосы, которые прямо-таки напрашивались на то, чтобы их приласкали, экзотичные угольно-черные глаза, опушенные густыми ресницами, которые в одно и то же время извергали пламя и обещали удовольствие, пухлый горячий рот, способный совратить и святого. И это только лицо.

Тело было одарено не менее богато. Высокие, упругие груди с большими, розового цвета ареолами и длинными чувствительными сосками, изумительно тонкая талия, прекрасной формы бедра и очень длинные ноги, прекрасные линии которых спускались к безупречным лодыжкам и ступням. А ее кожа... Какой мужчина отказался бы от удовольствия провести руками по ее коже, белой как цветок магнолии, коже, на ощупь напоминающей прохладный бархат, до тех пор, пока она не вспыхнет огнем желания. Тогда она светится...

Но эта женщина – настоящая шлюха, думал он, умеющая, как никто другой, сводить его с ума, раскалять плотскую страсть, завлекать и терзать его душу. Боже милостивый, как он устал от ее игр, от этого манипулирования его чувствами, доставляющего удовольствие ее извращенной натуре.

После их последней ссоры он поклялся, что больше не будет иметь с ней никаких дел, никогда не появится в ее квартире. Но в этом он клялся и раньше. Неужели ему никогда не избавиться от этого болезненного желания? Прошло уже четыре года. Четыре мучительных, терзающих душу года. Он не может позволить, чтобы это продолжалось, необходимо что-то сделать...

Боже мой, почему я позволила ему сделать это со мной – втоптать в грязь мое самоуважение, мою гордость, заставить меня говорить и делать такие вещи, если я знаю, что он меня не любит?! Он сказал это после первой проведенной с ним ночи. Он любит другую. А то, что испытывает ко мне, это просто похоть, неконтролируемая, сумасшедшая похоть.

Она до сих пор помнила ужас, охвативший ее, когда он сказал ей об этом и добавил, что хочет, чтобы их отношения оставались тайной для всех и особенно для его матери. Взаимная страсть пройдет, сказал он. И если их связь настолько мимолетна, нет нужды доставлять кому-либо боль, афишируя ее.

Но при этом он причинил боль ей. Более того, эти слова просто раздавили ее. Она долго не соглашалась с ним, желая, чтобы он хотя бы публично признал, что она его женщина. Но нет... Люди не поймут, сказал он. Пойдут разговоры. И продолжал пользоваться ею как тайной любовницей, которую навещают поздно по ночам и используют для удовлетворения своих желаний в то время, как все считают их почти врагами.