— Он будет надеяться, что это она, майор Осборн, — поправила его Женевьева. — Ну и что вы можете предложить?
— Я собираюсь в Лондон, сейчас еду… И тут Женевьева поняла.
— Так вот почему вы здесь? Вы приехали именно за мной?
— Да, мисс Треванс.
Она вышла, оставив его сидеть у камина.
Ее отец снова работал в саду, выдирая траву и бросая ее на тележку. Солнце сияло, небо было синее. Все тот же прекрасный мягкий день, будто ничего не случилось.
Он выпрямился и спросил:
— Ты уедешь после обеда поездом из Пэдстоу?
— Я думала, ты захочешь, чтобы я осталась на время. Я могу позвонить в госпиталь, объяснить, попросить, чтобы мне продлили отпуск.
— Разве это что-нибудь изменит? — Он раскуривал свою трубку, его руки слегка дрожали.
— Нет, — ответила Женевьева устало. — Думаю, что нет.
— Тогда чего ради оставаться? — И он вернулся к прополке.
Она прошлась по своей маленькой спальне, проверяя, все ли собрала, и остановилась у окна, наблюдая, как отец работает в саду. Может быть, он любил Анн-Мари больше оттого, что ее не было рядом? Или было что-то еще? Она никогда не чувствовала себя своей в семье. Единственным человеком, к которому она питала искренние чувства, была тетя Гортензия, но она — особый случай.
Женевьева открыла окно и обратилась к отцу:
— Майор Осборн собирается сейчас в Лондон. Он предлагает мне ехать с ним.
Отец взглянул на нее.
— Как мило с его стороны. Я бы на твоем месте воспользовался приглашением. — И он вернулся к своим грядкам. Сейчас он выглядел на двадцать лет старше, чем час назад. Как будто он ложится в одну могилу со своей любимой Анн-Мари. Она закрыла окно, в последний раз окинула взглядом свою комнату, взяла чемоданчик и вышла. Крэйг Осборн сидел на стуле возле двери. Он встал и, не говоря ни слова, взял ее чемоданчик. Из кухни вышла миссис Трембат, вытирая руки о передник.
— Я уезжаю, — сказала Женевьева. — Береги его.
— Разве я не делала этого всегда? — Она поцеловала Женевьеву в щеку. — Ступай, девочка. Твое место не здесь, оно никогда не было твоим.
Крэйг подошел к машине и положил ее вещи на заднее сиденье. Она глубоко вздохнула и подошла к отцу.
— Я не знаю, когда снова смогу приехать. Я напишу. Он крепко сжал ее в объятиях и быстро отвернулся.
— Возвращайся в свой госпиталь, Женевьева. Помогай тем, кому еще можно помочь.
Она пошла к машине молча, испытывая странное чувство освобождения от того, что отец так отверг ее. Крэйг помог ей забраться в машину, закрыл дверцу, сел за руль и включил зажигание.
Через некоторое время он спросил:
— Как дела?
— Вы бы сочли меня сумасшедшей, если бы я сказала, что впервые за многие годы я чувствую себя свободной? — ответила она.