– Я подожду за дверью, мсье, – сказала сестра и вышла.
Броснан сел, взял ее за руку, и Анн-Мари открыла глаза. Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, потом вдруг узнала и улыбнулась.
– Мартин! Это ты?
– Кто же еще? – Он поцеловал ее руку.
Дверь приоткрылась, и в палату заглянул Дюбуа.
– Твои волосы. Они слишком длинные, до смешного длинные. – Она протянула руку, чтобы потрогать их. – Во Вьетнаме на болоте, когда вьетконговец собирался застрелить меня, ты появился из зарослей тростника, как средневековый воин. У тебя и тогда волосы были ужасно длинные, а на голове была повязка.
Она закрыла глаза.
– Отдохни теперь, не надо разговаривать, – сказал Броснан.
– Но я должна. – Анн-Мари опять открыла глаза. – Пусть он уйдет, Мартин. Обещай мне. Не делай этого. Я не хочу, чтобы ты опять стал тем, кем был раньше. – Она схватила его руку с поразительной силой. – Обещай мне.
– Даю тебе слово, – поклялся он. Она опять устремила взгляд в потолок.
– Мой дорогой дикий ирландский мальчик. Я всегда любила тебя, Мартин, и никого больше.
Ее глаза медленно закрылись. Монитор, стоявший возле кровати, запищал. Через секунду Анри Дюбуа был ужа в палате.
– Подожди там, Мартин. – Он вытолкнул его в коридор и закрыл дверь. Мэри стояла возле двери.
– Что, Мартин? – спросила она.
Он уставился на нее невидящими глазами. Открылась дверь палаты, и появился Дюбуа.
– Мне очень жаль, – произнес он. – Боюсь, что она умерла.
На барже зазвонил телефон. Диллон мгновенно проснулся.
– Боюсь, что она умерла, – сказал Макеев.
– Черт! – воскликнул Диллон. – Это не входило в мои планы.
– Что теперь? – спросил Макеев.
– Думаю, я уеду сегодня во второй половине дня. В создавшемся положении так лучше. Что с Ароном?
– Он будет ждать нас в одиннадцать часов.
– Хорошо. Он знает, что произошло?
– Нет.
– Пусть остается в неведении. Я встречусь с тобой за несколько минут до одиннадцати.
Он положил трубку на рычаг, откинулся на подушки. Анн-Мари Оден. Какая жалость. Он никогда не убивал женщин. Один-единственный раз, но та предательница… она заслужила это. С Анн-Мари произошел несчастный случай, но он мог предвещать неудачу, и Диллон беспокоился. Он загасил сигарету и попытался заснуть.
В начале одиннадцатого Мэри Таннер впустила Фергюсона и Арну в квартиру Броснана.
– Как он? – спросил бригадир.
– Он старается занять себя делом. Дед Анн-Мари болен, и Мартин уточняет детали похорон с его секретарем.
– Так скоро? – удивился Фергюсон.
– Завтра, в семейном склепе в Веркоре.
Она первой вошла в гостиную. Броснан стоял у окна, глядя в никуда. Он обернулся. Руки засунуты в карманы, лицо бледное и осунувшееся.