– Хирург? – спросил он, набрав номер.– Как настроение?
– Херовое. Но тебе – мое спасибо. Стукачка мы уже пристукнули, ха-ха! Тебе твой Робик-Бобик еще нужен? А то тут пацаны задумали повеселиться…
– Пусть пока погрустят. Вот что, Вадим… Я собираюсь еще разок проведать Робикова папу. И немножко его обидеть. Но при этом мне не хочется оставаться инкогнито, а представляться не хочется? Понимаешь, о чем речь?
– Какие проблемы, мастер! Обзовись моим! Он, сучара, будет к нам наседок подсаживать, а мы, в натуре, терпеть должны? Давай, вставь ему по самые яйца! Хошь, я еще пацанов подошлю? Правда, у меня только шестеро реально биться могут. Но если надо, могу подписать…
– Не надо! – перебил Валерий.– Сами управимся. А ты, чувствую, в настроении?
– Ну! Первый номер! – Голос Хирурга аж завибрировал от самодовольства.
– Это хорошо,– одобрил Васильев.– Совет мой не забыл?
– Забудешь тут! – самодовольство тут же испарилось.– Час назад Али мне сам предъяву сделал.
– Али – это кто?
– Под Мусой ходил. Он теперь у них шишку держит. Говорит: или сам отвечай, или отдай того, кто Мусу убил. Но я тебя не продал.
– Вот это правильно! – одобрил Васильев.– Ладно, бывай. Я тебе позвоню.
– Неглупо,– оценил Петренко.– А зачем нам представляться?
– Затем, что я хочу отмазать Тину.
– Ясный пень! Так какие проблемы? – Петренко выдвинул могучую челюсть.– Перемочить всех – вот и будет железная отмазка!
– Идея хорошая,– согласился Валерий.– Но хлопотная. Ладно, поехали.
Взорванную Васильевым дверь уже успели поменять. Оживления в доме не наблюдалось. Горела всего пара окон на втором этаже.
Зато в кабаке напротив веселье кипело.
Петренко, натянув тонкие кожаные перчатки (вторые, точно такие же, лежали в кармане Валерия), развернул гранатомет, приготовил к бою.
– Погоди,– остановил его Васильев.– Дверь они сами откроют. Я тебе обещаю. Давай к кабаку.
Мимо веселого заведения проехали не спеша. Половину улицы запрудили иномарки. Из распахнутого ресторанного зева выплескивалась музыка. Перед входом тусовались двое заметно окосевших пацанов и абсолютно трезвый швейцар в черном смокинге.
– Ага,– изрек Петренко.– Тема прояснилась. Видишь вторую дверь? Отсюда группа поддержки и вывалила. Зуб даю: они за этим окошком сидят.
– А чем оно лучше других? – спросил Васильев.
– А тем, братишка, что на нем решетки нет, а жалюзи имеются. Значит, те, кто там сидит, воров не боятся, но и сами светиться не хотят.
Петренко наморщил лоб и потер бритый затылок. Эти действия у него обычно сопутствовали мыслительному процессу.