– Потому что один живой. Арифметику знаешь? Четыре минус один? – Васильев развлекался.– Предъявы, братан, не мне делать надо, понял?
– Не тебе? – удивился собеседник.– Не понял! А кому?
– Слушай, земеля,– сказал Васильев,– надоело мне с тобой в телефон доверия играть. Попозже поговорим. С Костромой.
И положил трубку. Кураж – главное в любом блефе.
Могучая японская машина с густо тонированными стеклами. Стальной швеллер перед радиатором – лучшее приспособление для игры в автомобильные пятнашки. Реальная тачка для реальных людей.
Васильев небрежно постучал пальцем в черное стекло. Дверь распахнулась.
– Залазь!
– Куда едем?
– Увидишь!
Черноволосый бугай с пулевидной головенкой.
– За город?
– Залазь, сказано! – В качестве дополнительного аргумента выступил короткоствольный револьвер.
Васильев засмеялся, небрежно отодвинул ствол.
– Мне велено узнать, куда едем. Примерно.
Бугай растерялся. Стрелять его не уполномочивали.
Выругавшись, он спрятал револьвер и полез из машины.
– Счас я те растолкую промеж глаз! – посулил он.
Васильев дождался, пока одна нога бугая коснулась асфальта, затем толкнул его в грудь. Плавно, но с импульсом, как учили. Бугай плюхнулся обратно.
– Давай не будем цирк устраивать,– миролюбиво произнес Васильев.– Мне велели, я спросил. Какие проблемы?
– На Ржевку поедем,– вмешался водитель. Такой же бугай, но белесый. Финн? – Есть возражения?
– Вроде нет,– Васильев дважды энергично мотнул головой.
– Тогда садись.
Валерий опустился на переднее сиденье, машинально поискал ремень…
– Не смеши,– сказал белесый и широко развернулся, выскочив на тротуар. Какая-то бабенка порскнула из-под колес, заругалась. Белесый ухмыльнулся.
На заднем сиденье сердито сопел пулеголовый. Васильев будто «слышал», как в куцых мозгах шевелится мыслишка: а не треснуть ли наглого фраера по макушке?
Джип, игнорируя правила, выскочил на Невский, попер через «желтый» светофор на восьмидесяти к Восстания, мимо вокзала, завернул на Суворовский, абсолютно не обращая внимания на прочие автомашины. Широкие протекторы подминали жеваный подмороженный асфальт, на поворотах Васильева вжимало в дверь или бросало на водителя с такой силой, что приходилось хвататься за скобу. Подвеска у внедорожника оказалась сущее говно. На развязке у Лавры джип, наконец, привлек внимание гаишника, или, как нынче модно стало говорить «гиббона». Водила резко ударил по тормозам и тут же подал назад, едва не сшиб инспектора, вывернул в каком-то сантиметре. Толстый важный «гиббон» даже не попытался увернуться, так и застыл с открытым ртом. Затененное стекло опустилось, из окошка высунулась лапа с зеленой бумажкой. Инспектор мгновенно ожил, хапнул баксы и той же вальяжной походочкой двинул к перекрестку, а джип прыгнул вперед, беззастенчиво подрезав сразу две машины и едва не зацепив третью. Васильев представил, какой мат несется им вслед.