Кирилл Игоев. Журналист. Восемь лет до…
Дробно затарахтел будильник. Вялая теплая рука сама сдвинула рычажок. Десять минут – законное право. Как замечательно уткнуться носом в теплую мятую простыню, расслабиться…
– Тр-р-рлинь! Т-р-рлинь!..
Телефон проклюнулся. Неделю молчал. Ремонтёры, мать их. Искали дырку в трубе – нашли телефонный кабель, удачники.
– Да! – недовольно рявкнул я в телефонную трубку.
– Здравствуй, сын земли!
Сонливость улетучилась вмиг. Каждый волосок встал дыбом.
– Сермаль? Ты – где?
– Здесь.– Смешок.– Жди. Еду.
И короткие гудки.
Вот так-то…
Ошарашенный, я встал и поплелся в ванную, открыл на полную кран холодной воды. Струйка в палец толщиной. Четырнадцатый этаж, ясное дело. Заглянул в зеркало. Морда – лаптем, бородища не чесана. Подстричь, что ли? А, хрен с ней!
От нечего делать я сцепил пальцы, напряг мускулы. В зеркале отражался здоровенный мужик: бычья шея, богатырские плечи. Институтский тренер по вольной борьбе прочил блестящую карьеру. Но я добрался лишь до первого разряда. И остановился. Ленив.
Сермаль, Сермаль… Зачем ты вернулся? Сердце сжималось, горло… Подобного я не испытывал аж со школьных времен, когда в телефонной трубке раздавался голос «самой любимой и самой прекрасной». Сердце сжималось и падало в пустоту… Когда восемь лет назад Сермаль исчез, ничего подобного не было. Только горечь и ощущение незаслуженной обиды. Последнее прошло, когда объявившийся в институте капитан-кагэбэшник довольно деликатно пытался выяснить, чем же, собственно, занималась маленькая компания и чему, собственно, учил их, умных, политически грамотных комсомольцев из приличных, очень приличных и преданных партии семей какой-то темный дядька без образования, без работы, без прописки. Без всего, что заслуживает уважения справедливого общества.