И в тот самый момент, когда, мягко чмокнув (почти сексуально, ей Богу!), ворота терминала слились воедино, на сцене возник новый персонаж.
Забытая всеми каталка вдруг самостоятельно, без чьего-либо внешнего участия, прокатилась несколько метров до стены, резко качнулась несколько раз на своих колесиках, простыня взметнулась, словно парус пиратской бригантины и перед онемевшей и разом оборвавшей истерический хохот толпой туристов предстал он…
Каюсь, я не сразу узнала его.
В первый момент он показался мне каким-то персонажем примитивного фильма ужасов или экспонатом анатомического музея. Обтянутое желтой пергаментной кожей лицо (вроде бы даже тронутое плесенью) с топорщащимися во все стороны тускло-рыжими волосами, пылающие сумасшедшим огнем глаза, глубоко запавшие в глазницы, настолько темные, что казались глазницами черепа, бескровные губы, шея, такая тонкая, что, похоже, держалась лишь на позвонках… Бр-р-р!.. Ничего общего!
Но вглядевшись…
– Кеша! – заорала я и бросилась вперед, как стартующая со стапеля ракета, ловко лавируя между превратившимися в соляные столбы туристами. – Иннокентий! Что с тобой случилось?..
Ужасный оживший мертвец повел в мою сторону горящими глазами и я ощутила прямо-таки осязаемый толчок в грудь, властно остановивший меня, впаявший мои внезапно ставшие бескостными, прямо-таки кисельными, ноги в зеркальный пол.
– Ты?!! – проскрипел кадавр,[31] протягивая в мою сторону иссохший скрюченный палец. – Ты еще жива мразь?!!! Да я сотру тебя в порошок!!!!..
Да ведь это… Словно живая встала передо мной картина фабрики монстров, силуэт зловещего экспериментатора, виденного со спины…
– Это он!!! – заверещала я ничуть не хуже той самой жабихи-медсестры. – Полковник! Это он! Лесли! Это террорист! Держите его! Это ценакиреманин!..
Как мне удалось одним махом, да еще без разучивания выпалить это слово, не знаю до сих пор – вот что значит шоковое состояние!
– Заткни пасть!!! – сипло прокаркал ценакиреманин, делая угрожающее движение в мою сторону, и я попятилась, чувствуя, как леденеет все внутри перед его пронизывающим, как рентген, взглядом красноватых глазок. – Я порву тебя на лоскуты, как…
– …как Тузик грелку? Придумай что-нибудь поостроумней, пошляк!
Передо мной, закрывая от разящего взгляда злоумышленника, выросла широкая спина, за которой я разом почувствовала себя, как за каменной стеной, осмелев настолько, что тут же попыталась осторожненько выглянуть из-под мышки прикрывающего меня Лесли. В колено что-то мягко и знакомо толкнулось, и я вообще почувствовала себя в полной безопасности: оба моих сильных и храбрых друга были на своих местах! А уж когда вокруг нас полукругом выстроилось два десятка сырррян во главе с премьер-полковником Иииком, угрожающе ощетинившихся своими крохотными шпагами, саблями и палашами, на левом фланге грозовой тучей заворочалась громада господина Ловенбухра, а с тыла засучивая на ходу рукава подтянулись остальные мои знакомые мужского пола, включая «мачо», чешуйчатого Винни-Пуха-Мишвилидзея, того самого «огурца», имя которого я как-то не удосужилась выяснить, «таракана» и других…