Егор вытянул из нагрудного кармана сигарету, нарочито медленно закурил и врастяжку осведомился:
– Вообще-то, братва, хотелось бы узнать, с кем я имею дело? А то ведь как-то, согласитесь, неправильно получается: вы меня знаете, а я вас нет.
– Это легко, – согласилась противостоящая сторона. – Боря меня зовут. Боря Богатяновский. Спроси, если есть у кого.
– Да найдётся, – заставил себя непринуждённо усмехнуться Егор. Усмешка, правда, вышла несколько кривоватой, – о Боре Богатяновском он слышал, и слухи эти приятными было назвать никак нельзя.
– Вот и спроси. А потом подумай. Сроку тебе на думанье – два дня. А чтоб думалось лучше и быстрее… – Богатяновский неожиданно шагнул вперёд и с коротким замахом нанёс Егору удар снизу в солнечное сплетение.
После такого удара, если, разумеется, он проходит, человек сгибается пополам, падает и некоторое время думает, что вот прямо сейчас умрёт, потому что ему совершенно нечем дышать и очень-очень больно.
Это если удар проходит.
Этот удар не прошёл.
Егор совершенно автоматически сделал четверть шага назад (слава Богу, что стоял не вплотную к машине) и успел подставить локоть.
– …твою мать! – взвыл Боря Богатяновский, хватаясь левой рукой за правую, – судя по всему, он выбил себе палец.
Борины «нукеры» недоуменно уставились на вожака. На их памяти подобного никогда не случилось: буквально в пятницу шеф получил по яйцам от какой-то совершенно незнакомой девки, а сейчас – на тебе! – умудрился выбить (а может, и сломать!) палец о локоть этого долговязого лоха.
Егор, однако, дожидаться дальнейшего развития событий не стал. Действуя исключительно по наитию и вдохновению, он скользнул за руль, воткнул первую передачу и дал газ.
«Копейка» прыгнула с места вперёд, словно уличная кошка, подстерёгшая неосторожного голубя, и врубилась в правое переднее крыло Бориного «мерседеса».
Заскрежетал сминаемый металл. «Мерс» развернуло по оси, и Егор вырвался на оперативный простор под крики: «Стой!», «Гад!», «Урою!», «Падла!» и всякие другие разные громкие слова.
Он тут же свернул налево, потом направо, пропетлял по переулкам, не притормаживая (хрен с ними, с амортизаторами!) даже перед особо опасными колдобинами, которых тут традиционно хватало. Амортизаторы, впрочем, вели себя достойно, и скоро Егор выскочил к центру, пересёк Большую Садовую, повернул на Красноармейской… Погони, вроде, не было. Однако назревала насущная необходимость в немедленных и совершенно конкретных действиях, и Егор поехал к Володьке.
На его счастье друг оказался дома (редкий случай в понедельник!) – стоял себе в полуголом виде на балконе, неспешно курил и лениво оглядывал пустынную улицу.