Машину Егора, с вдребезги разбитыми фарами, изрядно помятым левым крылом, сорванной с защёлки и помятой же крышкой капота и вогнутой внутрь решёткой радиатора, он заметил сразу. Внимательно пригляделся, аккуратно затушил сигарету в пепельнице и пошёл вниз открывать.
– Холодного пивка? – полувопросительно предложил он, пропуская Егора в комнату.
– Всенепременно, – кивнул тот и рухнул в мягкое кресло.
Молча выпили по запотевшему бокалу холодного «Дона №3».
– Рассказывай, – потребовал Володька.
Егор коротко поведал о событиях последнего часа.
– У меня, конечно, найдутся люди, к которым можно обратиться по данному поводу, – раздумчиво сказал Володька, когда Егор закончил. – Но они, понимаешь, потом не отвяжутся. Помочь помогут, но соки все выпьют. Сам будешь не рад, что обратился. Можно ещё ментов попросить вмешаться. Есть у меня кое-какие связи…(Егор поморщился) Да, ты прав, это на самый крайний случай. Нам бы, блин, такого бандита найти, который бы с одной стороны имел достаточный авторитет, а с другой оставался приличным человеком. Только где ж такого взять…
– Э, погоди! – подскочил в кресле Егор. – У меня же именно такой и есть! Коля Тищенко! Король!
– Кто такой? – ревниво осведомился Володька. – Что-то я не слыхал.
– А, – махнул рукой Егор, – это было ещё до нашего с тобой знакомства. Мы с ним вместе работали. Точнее, я работал на него. При советской власти ещё дело было.
– Это как? – изумился Володька. – Ты был бандитом при советской власти?!
– Володя, как тебе не стыдно! Керамистом я был, как и сейчас. А Коля Тищенко, он же Король, тоже тогда был не бандитом, а, наоборот, художником, и мы с ним…
И Егор Хорунжий с удовольствием поведал своему другу Володьке Четвертакову историю художника Николая Тищенко.
В юности Коля активно занимался боксом у знаменитого ростовского тренера Ефима Школяра. Ефим, которого все его воспитанники за глаза ласково называли Фимой, успешно лепил из хулиганистых подростков с ростовских окраин, а также центровых, вполне приличных людей и настоящих мужчин. Очень многие, благодаря его стараниям и врождённому педагогическому таланту, не сели в семидесятых и начале восьмидесятых годов в тюрьму, а стали нормальными рабочими, инженерами, врачами, офицерами… разумеется, все они при этом оставались боксёрами, учениками и воспитанниками Фимы Школяра. Коля же Тищенко после восьмого класса пошёл учиться на художника в Ростовское художественное училище им. М. Грекова. При этом бокс не бросил, а даже наоборот к восемнадцати годам дорос до кандидата в мастера спорта. А позже и до мастера. Надо заметить, что был Коля мальчиком крупным, но поджарым, выступал в полутяжёлом весе и по манере ведения боя на ринге напоминал чем-то молодого Кассиуса Клея, позже назвавшегося Мухаммедом Али.