Ощущая покой и счастье, он вытер мокрые щёки, неторопливо выкурил сигарету, после чего улёгся в теньке прямо на траву и уснул честным сном исполнившего свой долг человека.
Он проснулся от холода, сел, недоуменно озираясь вокруг, и тут же всё вспомнил.
Мама.
Смерть.
Анюта.
Мама… Как она?! Егор вскочил на ноги и подбежал к машине.
Мамы в салоне не было.
Господи, этого ещё не хватало! Где-то сзади раздался характерный треск ветки, на которую наступили ногой. Егор обернулся и увидел выходящую на поляну маму.
– Мама!
– Сынок!
Они долго стояли обнявшись посреди лесной поляны. Мама плакала счастливыми слезами, а Егор гладил её по голове и шептал:
– Ничего мама всё хорошо мама всё теперь будет хорошо ничего, ничего…
А потом они сели в машину и поехали домой.
– Ты мне расскажешь, что произошло? – спросила мама.
– Дома, хорошо? Кстати, у тебя есть ключи от квартиры?
– Они остались в больнице, – виноватым голосом сказала она. – Это плохо, да?
– Ну что ты, всё хорошо. В больницу так и так надо заехать. Во-первых, забрать твои вещи, а во-вторых, мне всё равно нужно побеседовать с этим вашим Антоном Михайловичем.
– Я почему-то боюсь, – она поёжилась и каким-то беспомощным взглядом посмотрела на Егора.
– Ты теперь со мной, – улыбнулся Егор, – и поэтому ничего не бойся. Господи, как хорошо, оказывается, иметь маму, которую можно любить и защищать!
– Я плохая мать, – она покачала головой, и Егор увидел, что её глаза опять наполнились слезами. – Я тебя бросила. Никогда себе не прощу. Но, поверь, не было дня, не было часа, чтобы я…
– Не надо, мама, прошу тебя, – он оторвал правую руку от руля и погладил её по худому плечу. – Теперь всё будет по-другому, правда?
– Да, – она улыбнулась и вытерла ладонями мокрые глаза. – Теперь всё будет по-другому.
В больницу они вошли вместе и вместе поднялись на четвёртый этаж.
– Ты старайся молчать, – сказал маме Егор. – Говорить буду я, – и толкнул дверь кабинета Антона Михайловича.
Заведующий реанимационным отделением оказался на месте. Увидев Егора и свою, ещё несколько часов назад безнадёжно больную пациентку, он резко откинулся в кресле и ухватился пальцами за упитанный подбородок.
– Здравствуйте ещё раз, глубокоуважаемый Антон Михайлович! – весело сказал Егор, поставил напротив начальственного стола два, приткнувшихся у стены стула, усадил на один из них маму, а на втором, свободно закинув ногу за ногу, устроился сам.
– Как видите, – продолжил он, не давая заведующему опомниться, – чудеса всё же случаются. Мне, разумеется, не следовало поступать столь э-э… экстравагантным образом, но, поверьте, в имевшей место ситуации просто ничего другого не оставалось. Как видите, мои безумные надежды полностью оправдались, и теперь моя мама, а ваша бывшая пациентка Таисия Григорьевна Хорунжая, абсолютно здорова. Насколько я знаю, такие случаи в истории медицины бывали. Вспомним, например, чудесное и внезапное излечение от рака писателя Солженицына… так что вы можете не волноваться, а доложить по начальству, что безнадёжная пациентка выздоровела. В чём, несомненно, есть немаловажная заслуга лично вас и вашей больницы. Так что, Антон Михайлович, я и моя мама очень вам благодарны и в знак нашей благодарности, не сочтите за… в общем, примите от чистого сердца.