– Не совсем, – покачал головой мой напарник. – Пройдет не так много времени, и он станет не только полководцем, но и самым великим султаном со времен Саладина.
– Сын погонщика верблюдов? – переспросила девушка, наслышанная, очевидно, от Ансельма о чудесных свойствах «о великого».
– Основателем империи.
– Жаль, что не успела познакомиться с ним поближе, – задумчиво произнесла наша подопечная. – Но я его запомню.
До Иерусалима оставалось уже не более полутора дня пути, когда наконец мы встретили первый рыцарский отряд. Вернее было бы сказать, он нас встретил. В какой-то миг Ансельм напрягся, прямо посреди разговора, и сообщил, что за нами наблюдает множество вооруженных людей. И почти тут же из-за ближайший холмов с гиканьем и свистом вылетела и понеслась на нас, пытаясь охватить со всех сторон, легкая конница в чалмах, с круглыми щитами и тонкими пиками. Но тут меж восточных одеяний замелькали доспехи европейских рыцарей, а после того как на одном из щитов я разглядел червлено-серебряную шахматку графского рода фон Хонштайнов, у меня и вовсе отлегло от сердца. Передо мной был отряд имперских рыцарей, сопровождаемый сотней туркопилье [35]. Завидев черные бурнусы, они, вероятно, приняли четверку всадников за невесть откуда взявшихся гостей из сирийской пустыни и пожелали уточнить, что именно надо под стенами Вечного града друзским лазутчикам.
Я выхватил из-под своего покрывала грамоту с печатью императора Фридриха и начал размахивать ею в воздухе, крича во весь голос:
– Остановитесь! Мы люди императорской службы!
Очевидно, заслышав мой крик, нападающие остановили коней, и мы оказались окруженными со всех сторон десятками верховых, ожидающих приказа казнить или миловать. Немая сцена продолжалась минут пять, потом от рыцарской группы, стоявшей под знаменем фон Хонштайнов, отделился один из закованных в доспехи воинов и неспешным шагом пустил своего коня навстречу нам.
– Ну-ка, Капитан, ты у нас ходячий гербарий, в смысле, гербовник, расскажи-ка, что за Ланселота несет к нам в гости?
Я вгляделся в червленый шит всадника, на котором серебряный меч острием вверх проходил сквозь центр четырех сигнальных рожков, поставленных в косой крест.
– Н-не знаю. Похоже на польский герб Тромбы, но это не он. Там рожка было всего три и они обычно черные в золоте, а здесь серебро в червлени. Этот герб мне раньше видеть не доводилось.
Между тем рыцарь приближался все ближе, так что уже можно было разглядеть его глаза, видневшиеся в прорези шлема.
– Господи! – внезапно донеслась из-под стальной личины чистейшая русская речь с характерным северным выговором. – Да ведь это же Воледар Ингварович и Лис Венедин! И… никак, дочь князя Мстислава Киевского! Не сплю ли я?