Между тем наша троица направилась к шканцам [11]. Вслед за ними двое гребцов с огромной корзиной, полной оплетенных бутылей с вином – непременный подарок гостеприимным хозяевам.
У резного трапа, ведущего с палубы на высокую надстройку юта, в общем-то и называемой “галеон”, перед дубовыми ступенями, покрытыми ковром, почетным караулом было выстроено два десятка алебардиров. Бравых молодцов в надраенных полудоспехах, в морионах с лихо загнутыми вверх полями и однообразно каменным выражением на темных от загара лицах. Трап, отделяющий благородную часть корабля от заполненной простолюдинами палубы, чуть слышно скрипнул под нашими сапогами.
– Все как я и думал, – тихо прошептал за моей спиной Рейли. – Фальконеты заряжены.
Я молча кивнул. Его расчет, несомненно, был правильным. Два легких, поворачивающихся на вертлюгах орудия, обычно заряжаемых картечью, устанавливались на шканцах таким образом, чтобы в случае абордажа обстреливать палубу. Кормовая надстройка являлась своеобразной цитаделью корабля, и, удержав ее, можно было справиться с попыткой вторжения. Но поскольку фальконет не зарядишь в три секунды, его готовили к бою, лишь только на горизонте показывались мачты неведомого чужака – на всякий случай. Вот и сейчас орудия были изготовлены к отражению абордажа, и голые по пояс канониры с явным облегчением взирали на поднимающихся по застеленной ковром лестнице “друзей”.
– Сеньор адмирал ждет вас, – еще один разряженный идальго приветствовал нас изящным поклоном и указал рукой на золоченое резное кресло, в котором, смежив очи, принимал солнечные ванны почтенного вида старец.
Невзирая на жару, он был упакован в парчу и бархат, точно ожидал приема у его величества короля Арагона, Кастилии, Сардинии и обеих Сицилии, Наварры, Гранады, Галисии, Майорки, Валенсии, Мурсии, Севильи, Кордовы, Альхесираса, Гибралтара, Португалии, Алжира, Бразилии, Ост-Индии, Вест-Индии… И это далеко не все, что я мог вспомнить, как говаривает Лис – “навскидку”. Горделивое лицо умудренного годами флотоводца покоилось на широком кружевном сооружении, именуемом “блюдо святого Иоанна”, и казалось, ничего – ни наше появление, ни шальной ветер, дергающий адмирала за седую бороду, – не способно было отвлечь его от дремотно-возвышенных размышлений.
– Монсеньор! – Наш провожатый приблизился к бесстрастному, точно собственное надгробие, командиру эскадры. – Они прибыли.
Глаза дряхлеющего морского волка неспешно открылись, и темные зрачки уставились на незваных посетителей не столько с интересом, сколько с укором.