– Неужели вы сами намерены попытаться отбить вашего друга? – после короткого молчания спросил Кархейн.
– Это моя обязанность по отношению к любому воину из моего комитата. А уж тем более к Рейнару, спасавшему меня несчётное количество раз.
– Если ваш сон действительно вещий, Лендис увезёт Рейнара в Данеброк [18] или же в Пейнкаррик – это её резиденция на юге страны. Пейнкаррик ближе, но вряд ли вы сможете добраться туда. Слишком многие знают вас в лицо и хотят посчитаться за старые обиды.
– У меня нет выбора. Если я буду дожидаться новостей от Рейнара, то зря потрачу драгоценное время. Надеюсь, Годвин проведёт меня к замку королевы друидскими тропами. Если мой сон лишь наваждение, я немедля вернусь в бастиду. А королева… Возможно, мне удастся поладить с ней.
– Я бы не стал на это рассчитывать, – с сомнением произнёс Кархейн. – Впрочем, сэр Торвальд, вы опытнее меня.
В этот миг Лис вновь активизировал связь, и в моё сознание ворвался почти ласковый голос Лендис:
– Я специально велела захватить роту [19], когда узнала, что именно тебя Торвальд послал склонять к измене геллинского тана. Каледонские баллады, несомненно, мужественны, они повествуют о героях и сражениях, но в них нет чего-то такого, – она печально вздохнула, – я уж и не знаю, как это назвать.
Мне пришлось немало потрудиться, чтобы скрыть улыбку. Несколько лет назад, во время нашего совместного путешествия ко двору короля Эли Рыболова, когда ещё и речи не было о том, что юная Лендис из дома Бьернов станет супругой могущественного монарха, мой славный напарник во всю прыть добивался благосклонности оркнейской очаровательницы. А потому разливался перед ней соловьём, чередуя повествования о боях и странствиях дальних сладкозвучными песнями, натасканными из различных эпох. Насколько я мог помнить, особой популярностью пользовались песни Бернса и лисовские переложения на гельский некоторых французских шансонье.
– Погоди, Лендис, – попытался остановить властную государыню Лис. – По-моему, мы с тобой должны серьёзно поговорить.
– Ну, что за глупости? – оборвала его королева. – О чём нам разговаривать? О том, что ты здесь устроил? Пустое. Я тебя прощаю. Обо всём же остальном мы успеем наговориться в моём замке. А пока я хочу, чтобы ты мне спел. И, пожалуйста, не заставляй себя упрашивать.
– И всё же, Лендис, я должен тебе сказать, – тон моего напарника стал непривычно серьёзен, – то, что ты здесь видела, это совсем не то, что было на самом деле. Вернее, не то, что тебе кажется.
– Откуда ты знаешь, дорогой Рейнар, что мне кажется, и кажется ли мне вообще что-нибудь? – вновь улыбнулась королева. – То, что ты намеревался обмануть Марка и выманить у него золото, ясно и без твоих разъяснений. Насколько мне известно, мой дорогой братец Торвальд жив и ты по-прежнему странствуешь вместе с ним. Ни Торвальд, ни его покойный брат Эстольд не вели бы такую игру, когда бы дело действительно касалось судьбы Горры. Стало быть, это одна из твоих хитростей. Но пергамент, который ты демонстрировал покойному Марку, написан рукой Торвальда. Значит, он где-то поблизости, ожидает твоего возвращения. Тогда либо он сам наблюдает из укрытия за тем, что здесь происходит, либо, что вероятнее, ожидает в бастиде, куда ты намеревался везти золото. Но, зная братца, я могу предполагать, что и в этом случае предусмотрен наблюдатель, способный быстро доставить ему дурные известия. Как бы то ни было, сейчас мы отправляемся в мой замок. Поверь, там очень мило. Я постаралась обустроить его как можно уютнее, и моё удивление не будет знать границ, если в ближайшее время сэр Торвальд не протрубит в рог у его ворот…