Рассказывать боевому товарищу о пропускной способности дорог и средней скорости движения армии было бесполезно, а кроме того, честно говоря, я слабо представлял, как ведут себя дождевые черви, отчего-то объевшиеся навоза. Я ждал, когда могучий рыцарь утомится метать громы и молнии, поскольку для следующего хода, задуманного мной и Лисом, требовался момент относительного прояснения в разуме клиента и его максимальное спокойствие. И вот наконец такой миг настал.
– Борс, – после очередной пустопорожней беседы вдруг начал я безо всякого перехода, – у меня к тебе есть очень серьёзное дело.
– Я слушаю тебя, Торвальд, – громыхнул великан.
– Тише, – попросил я, – нас могут услышать.
– Ну и пусть себе слушают!
– Нет, – покачал головой я, – о том, о чём мы будем вести речь, надо говорить тихо. А кроме того, я прошу тебя дать слово рыцаря, что ты никому не расскажешь то, о чём сейчас услышишь. Во всяком случае, до срока.
– Что за предосторожности? – пожал плечами король редонов. – Впрочем, раз ты о том просишь, стало быть, так оно и надо. Я тебя не первый год знаю. Изволь, слово рыцаря, что я не поведаю до срока о сути нашего разговора, кто бы об этом ни просил.
– Хорошо. Речь идёт о пророчестве Мерлина…
– Ну, это не секрет! Ты же знаешь, и у меня, и у Ланселота есть части этого пророчества.
– Да, – кивнул я, – ещё одна была у Лионеля. Вот она. Я взял её из мёртвых рук твоего племянника тогда на дороге.
– Стало быть, теперь она доверена тебе.
– Я не об этом. Те три части, которые хранились у тебя…
– Почему хранились? Они и сейчас лежат в ларце. Я каждое утро и каждый вечер проверяю, там ли они.
– Пустое. – Я махнул рукой. – Это подделки. Настоящие пророчества, принадлежавшие тебе, у меня.
– То есть как это?! – возмутился Борс.
– Их похитил некий сэр Аграмар, бывший в моём эскорте во время посольства к Ланселоту. Он погиб вскоре после Лионеля, и на последнем издыхании, сознавшись в содеянном, передал их мне. – Я протянул разгневанному королю части пергамента. – Возвращаю их хозяину. Единственное, чего не успел сказать сэр Аграмар, это по чьему повелению он совершил злодеяние.
– Он был человеком Ллевелина? – собрав в кулак всю свою проницательность, выпалил Борс.
– Он служил под знамёнами Ллевелина, – поправил я сообразительного друга. – Но был ли он его человеком, или же его подослал лазутчиком Мордред, теперь остаётся только гадать. Однако если нам всё же удастся войти в Камелот и, как говорил о том Артур, собраться возле Круглого Стола, чтобы огласить его волю, зашифрованную в пророчестве Мерлина, тогда негодяй, замысливший подлог, будет настаивать, что его фальшивка истинна. Так что надо быть настороже.