– Скажи-ка мне, Коленька, а не ты ли тихими украинскими ночами резвишься на форуме prozak.ru под ником «А.Л. Коголь»? – внезапно вопросил Пушкин, подцепляя палочками непослушный кусочек сашими. – Товарищ тоже крайне любит пошутить про Юпитера, быдло и амброзию.
– Я, – тут же сознался Гоголь, даже не пытаясь запираться. – Только смотри, это строго между нами! Главное, Грошеку не говори. Мы тут с ним недавно зацепились языками, до матюков дело дошло. Он ведь такой зануда и мизантроп, мертвого достанет. Но я его буквально попрал в ходе сложной многочасовой дискуссии. Истинно втоптал в грязь.
– Так это он – Прохфессор?! – удивился Пушкин.
– Ну. Только не говори никому. А не то тебя черти на том свете железными рогатками припекут, вот припекут. Я договорюсь.
– Вон оно когда все выясняется-то... Что ж ты себе столь прозрачный ник выбрал? Тебя же раскусят в два счета.
– Эдгар Пое на последней Франкфуртской ярмарке справедливо заметил, что если хочешь спрятать истину – положи ее на самое видное место, – ответствовал Николай Васильевич. – Никто даже вообразить не может, что Коголь – это Гоголь. Кем только меня не разоблачали: и Галковским, и Мальгиным, и Слаповским, и Минаевым, и Воейковым... Девушки меня настоящего даже жалеют в форуме: вот, дескать, какое-то чмо путинофашистское, против оранжевой революции имеющее высказываться, взяло себе ник с прозрачным намеком на видного незалежного писателя!..
– Гляди же. Я ведь тебя мигом разоблачил, – напомнил Пушкин.
– Ну, ты меня просто слишком хорошо знаешь.
– В этой связи позволено ли будет недостойному задать глупый вопрос? – влез Гнедич, который все это время манерно попивал пиво, прислушиваясь к диалогу. – Почто же у тебя, батюшко, такой неудобный адрес сайта – pouchkine.ru? Вчера полез по служебной надобности, так дважды обдёрнулся, пока набирал. Понимаю, конечно, неудержимую галломанию хозяина, но ведь девяносто девять персентов твоих поклонников, разыскивая в сети сайт Пушкина, в первую очередь наберут pushkin.ru...
– И попадут на сайт московской ресторации «Кафе Пушкинъ», – продолжил Александр Сергеевич. – Занято уже, Петя. Не считай меня глупее князя Дондукова-Корсакова. Галломан я, конечно, знатный, но не настолько же.
– Вон оно что.
– Именно, – кивнул Пушкин. – Вообще презабавная штука – Интернет. Огромная и зловонная навозна куча, в которой там и сям блещут россыпи жемчужных зерен. Горчев, Березин, Тредиаковский, Тургенев, в конце концов. Читали его «Стихотворения в прозе», что он вывесил вечор в Живом Журнале? Это же прелесть что такое! Рассказывал он мне тут, кстати, за бокалом «Францисканера» пару своих задумок, под условным названием «Дети и родители» и это, забыл как называется, где собачку утопили; шедевры! истинные шедевры! Говорил я Тургеневу, вдалбливал ему: Ваня, родной, пиши, дурак, талант у тебя от Бога, ведь в землю зарываешь талантище свой! Спасибо, говорит, Шурка, проза – это хорошо и все такое, всю жизнь мечтал, спасибо тебе на добром слове, но только сеть ресторанов пожирает у меня все свободное время, глубокой ночью притащишься домой – и ни о чем не думаешь больше, как только добраться до кровати. Хочется секса, но нету рефлекса. Только и успеваю за обедом половину стихотворения в прозе накидать. – Пушкин безнадежно махнул рукой с зажатым в палочках суши, едва не выронив оное на колени Гнедичу. – Вот и все. Еще один упавший вниз на полпути вверх.