Моллюскоглавец не медлил. Грязно-белое тело, похожее на человеческое, пронеслось вскользь к пяткам пленника; обитатель облаков взлетел, расставив руки, обхватил Гану за шею и рванул вниз. Никто не знал, для чего серапионы утаскивают живых существ в облачную пучину, что делают с ними, как и того, что прячется в глубине облаков.
Веревка натянулась, удилище выгнулось, и Тулага погрузился с головой, но успел вдохнуть. Лицо серапиона оказалось прямо перед ним, сквозь потоки хлопьев он увидел два длинных обвисших плавника на месте ушей, черные глаза с желтыми треугольными зрачками, красные десны-подковы, из которых вперед торчал накрененный частокол длинных белых зубов: пучком, почти сходясь концами. Обхватившие Тулагу руки напоминали палки. Узкие плечи, плоская грудь, впалый живот без пупка, никаких гениталий – гибкий хвост начинался прямо от поясницы. Голова напоминала поставленное вертикально, немного сплюснутое с боков и обтянутое кожей яйцо.
Если бы Гана не двигался, серапион просто утянул бы его в глубину, если бы попытался сопротивляться или напал в ответ – укусил бы, убив или заразив своей слюной. Но произошло иное: удилище рванулось вверх, руки пленника чуть не выдернуло из суставов, и в следующее мгновение, когда его уже до бедер вытащило из облаков, на них с моллюскоглавцем упал сеточный мешок.
Ударив серапиона коленями, Тулага вскинул ноги – провернулся так, что ступни оказались над головой, обхватил ими веревку и распрямил руки, прижавшись к веревке всем телом, повиснув лицом вниз.
Под ним серапион забился, пытаясь выпутаться. Кривыми и острыми, как изогнутые имаджинские сабли, когтями он прорезал сетку – однако в своем гнезде капитан Роллин Грог уже потянул вторую веревку: мешок вместе с обитателем облаков взлетел и упал на кожаные ремни.
Оставшийся внизу Гана собрался вновь перевернуться головой кверху, но тут капитан ударил по рычагу. Удилище рывком распрямилось, пленника подбросило, и он свалился на перекрещенные ремни рядом с моллюскоглавцем.
С палубы донеслись крики; по всему кораблю команда, бросая дела, бежала к тому месту, где из борта выступали штанги охотничьей рамы.
Моллюскоглавец уже разорвал мешок, привстал, колотя хвостом по ремням, пытаясь располосовать их когтями. Потому-то охотничьи рамы есть далеко не на каждом корабле: ремни в них сделаны из очень дорогой серапионовой кожи, а ее не всегда пробивает даже пущенная с близкого расстояния пуля. Тварь вытянулась, своими гладкими и твердыми, как стекло, неживыми глазами оглядывая людей у борта, охотника с ружьем и пленника, который ворочался в сетке, пытаясь встать.