Двое туземцев, молодой и старый, и двое бледнолицых среднего возраста. Другие охотники рассредоточились по всему мелкооблачью: кто-то застыл, как статуя, на валуне, кто-то замер на лозоплавке или брел по дну – каждый действовал самостоятельно, но эти четверо решили, что преступник прячется именно в роще, и объединили усилия. Они двигались попарно, со стороны северного берега и от реки, очень, очень медленно – погружали в облака ноги в жабьих перчатках и гребли, а поток пытался отнести их посудины к руинам башни. Все четверо ссутулились, нагнув головы, вглядываясь в перекаты перед собой. Правые руки были подняты, жала двузубцев обращены наискось вниз; малейшее движение – и они устремятся в облака, чтобы пронзить того, кто попытается прошмыгнуть мимо охотников.
Тулага почти не дышал. Серлепка висела, сонно шевеля горизонтальными плавниками, приоткрывая и закрывая внешние губы. Пустые матовые глаза ее смотрели на человека.
Та пара ловцов, что плыла со стороны берега, оказалась ближе к беглецу. Он уже отчетливо видел их краем глаза и все же не решался пошевелиться, потому что акула могла отреагировать на движение. Однако оставаться здесь дальше было нельзя: он рисковал получить плевок, смертельный или нет, либо удар двузубцем – смертельный в любом случае. Гана стал очень медленно сгибать правую руку, вытягивая себя за ствол дерева. Его коса извивалась в облачном течении, и со стороны казалось, что это не человек, но лишь зацепившаяся за дерево коряга с измочаленной веткой на конце. Серлепка дернулась, глаза сдвинулись, будто мягкие шарики в темных осклизлых ободках, воздушный пузырь под еще нежным, просвечивающим брюшком чуть раздулся. Гана повернул голову, и лицо его проскользнуло под свисающим со ствола поломанным суком. Пух едва слышно шипел, обтекая растение, в нем полоскались нити зацепившегося за кору мха.
Внешние губы акулы приоткрылись, а вторая пара мгновенно вытянулась вперед, складываясь трубочкой… тонкая, как игла, прямая серебристая струйка пронзила пух и уперлась в левый локоть Тулаги. Серлепка рывком отплыла назад, качнувшись, завалилась на бок, повернулась и пропала в эфире, махнув раздвоенным плоским хвостом.
А Гана наконец оказался за деревом, и охотники ненадолго исчезли из поля зрения. Локоть немного пекло, но и только: все же акула была слишком молода. Если бы Тулага повстречался с ней через месяц, то почти наверняка не пережил бы встречи. Однако он понимал, что охотники вскоре достигнут рощи и тогда все закончится: он не сможет убить одновременно четверых профессиональных ловцов серапионов, только двоих, если попытается метнуть разом оба ножа. Хотя его левая рука была немного менее ловка, чем правая, такое можно было проделать. Но за это время вторая пара успеет кинуть двузубцы, и почти наверняка оба попадут… впрочем, достаточно будет и одного.