Тогда собрал он всех подчинившихся ханов на берегу реки, для того чтобы провести обряд торжественный. Пил с ними воду из реки и клялся делить с ними до конца дней все сладкое и горькое в жизни. Но презентацию нового хана не удалось завершить полюбовно. Один из ханов подчинившихся было, опять восстал, то был хан кераитов. Тогда Темучин убил его, отрезал голову и велел череп хана кераитского оковать серебром. Такой он был любитель драгоценностей. С тех пор череп этот знаменитый считался в татаро-монголии памятником темучинова гнева.
Понятное дело, после этого все оставшиеся в живых ханы добровольно и без принуждения власть Темучина признали. Но, кое-кто еще роптал. И тогда, в самое нужное время, откуда не возьмись, явился пророк-пустынник, который возвестил о том, что Бог отдает Темучину всю землю от края до края во владение, и что владетель сей должен отныне именоваться Чингисханом, или Великим Ханом. Узнав об этом, народы окрестные призадумались. Забурлила борьба предвыборная. А пророк-пустынник, чтобы отбить сомнения у электората, разнес эту весть по всем окрестным и дальним странам, телевизоров ведь тогда еще не было. И когда идея овладела массами, Чингисхану подчинились для начала народы Сибири, уйгуры Малой Бухарии и царь Тибета. Осмелев, Чингисхан, до того плативший дань ниучам – северным китайцам – торжественно отрекся платить им дань, напал на Китай и в тысяча двести пятнадцатом году захватил Пекин. Ну а дальше больше, замахнулся ведь на всю землю, обещания предвыборные давал, – значить надо ее завоевать. И понеслось…Правда, как и куда Забубенный не дочитал, лень стало, да и выздоровел он тогда, новые развлечения появились, вот и перестал читать. Хотя теперь сильно жалел об этом. Провалы в памяти любознательного историка сильно мешали ему в новой жизни. А знания по истории ему сейчас ой как пригодились бы.
Ладья, поймав ветром парус, лихо рассекала волны. Правил ей единственный лысый детина со страшной рожей, без одного уха, а во втором у него была продета серьга. Это был местный кормчий, который знал все окрестные мели от самого впадения Сулы в Днепр и далее к Понту Эвксинскому, как его греки называли, или морю Черному, Русскому, каким его считали все народы прибрежные с этой стороны. За это кормчего и помиловал Мстислав Чернявый, как сказал механику Данила, и велел на службу взять. А мужик тот был сам из разбойников, что переметнулся в служилые люди от Васьки Косого, того самого, что ночью на них напал. Звали его Христич, и был он раньше речным разбойником. Григорию показалось забавным, что кораблем управляет амнистированный пират у которого, судя по физиономии, в родне были греки или мавры. Но для данного предприятия такая кандидатура подходила как нельзя лучше.