– А вводную информацию для моего виртуоза кто даст?
Трубка некоторое время помолчала.
– Вводную, говоришь? Ее еще сочинить надо… Полчаса подождет?
– Подождет, – угрюмо буркнул Воронов. Все-таки штатские бывают исключительно нерасторопны.
– Ну вот и хорошо. Кстати, Анатолий Андреевич, мы сегодня думали с Ефимом нагрянуть заполночь в «Московские звезды». Третьим будешь?
Тяжелые складки на генеральском лбу немного разгладились.
– Нет-нет-нет, не откажусь. – Это была его коронная застольная шутка.
– Ну тогда до скорого.
– До скорого.
Воронов не любил Щуро. Но отдавал должное мощи его интеллекта, его власти, размаху замыслов. Воронов не любил преступника Щуро, но любил его преступные идеи. А еще генерал Воронов любил свои преступные идеи. В том, что рано или поздно им придется сойтись на узкой дорожке, он не сомневался. Но пока что они в одной команде и должн» помогать друг другу как близнецы-братья. Поэтому он был полон решимости предоставить Щуро мертвого Хмыря и живого виртуоза сыска в лучшем виде.
Наскоро выхлебав две чашки какао, генерал встал из-за столика и окинул меланхолическим взглядом кафетерий. По всему видно, что еще два часа в родном кабинете ему обеспечены. Зато потом его ждет Египетский зал, черные оливки, армянский коньяк… «И свиная харя Салмаксова», – прервал он полет своих фантазий, направляясь к лифту.
Когда лифт плавно тронулся и заскользил вверх, генерал Воронов тихо пробормотал:
– «При значках ДБ, при ксивах, плановое задержание…» Я тебе тут что, хреновая либеральная богадельня, да?
И перед его глазами предстали затянутые в черную форму бойцы огневых секций «Эскадрона С». В их лицах не было ничего либерального.
– Не оборачиваться! – Ледяной голос разорвал тишину комнаты, расположенной на восьмидесятом этаже престижного московского дома.
Сгущались июньские сумерки. Августин в чем мать родила лежал на кожаном диване, и оттого голос из-за спины явился для него полной неожиданностью. Он не слышал шагов. В конце концов, он не слышал лая.
«Нужно было проверить всю квартиру перед тем, как лезть в ванну, – промелькнуло в голове Августина. – Это, наверное, тот дружок, что слушал „Веселого Бадди“ и нацепил эту дурацкую цацку мне на шею! Ксюша тут, видать, ни при чем».
– Встать к стене, – бесстрастно продолжал вошедший.
Наверное, в руках у него что-то, позволяющее ему быть столь требовательным и вести беседы столь невежливо. И этим «чем-то», скорее всего, был «Магнум-225». Так думал Августин, нехотя вставая с дивана.
Но где же Томас! Где его верный пес с его «отличной злостностью»? Неужто умного ньюфа придется комиссовать или лишить довольствия за неудовлетворительное исполнение служебных обязанностей? Его хозяина держат на мушке, в то время как он, чертов верный пес, виляет хвостом у ног злоумышленника, не произнеся даже сакраментального «гав»?