Только тот, кому приходилось сидеть в боевом отделении танка, может представить состояние Колчака, впервые услышавшего звук разгоняющихся на максимальные обороты трех дизелей по пятнадцать тысяч лошадиных сил каждый.
Сам рев моторов был не особенно и силен, но вибрация корпуса и низкочастотный резонанс организма создавали ощущение почти невыносимое. Однако скорость броненосец набирал уверенно, и вскоре адмиралу начало казаться, что он стоит на мостике не неуклюжего грузного корабля, а по крайней мере минного крейсера. Высоко поднятый нос легко всходил на волну, а когда опускался с гулким ударом, то брызги доставали до боевого марса.
Со стороны могло показаться, что громадный корпус броненосца сейчас выйдет на редан, как торпедный катер.
От проникающего под черепную коробку звенящего гула начинали ныть даже корни зубов. Говорят, что на немецких дизельных «карманных линкорах» при полных оборотах вылетали заклепки из корпуса, а у механиков в машинном отделении шла кровь из ушей. Вахтенные же офицеры на мостике обменивались записками, поскольку нормально разговаривать там было невозможно.
Штурман отмахнул рукой с зажатым в ней секундомером. Воронцов тут же дернул ручку телеграфа на «Малый». Гул и грохот почти тотчас же стихли. Стал слышен звук обтекающей корпус волны.
– Двадцать три с половиной узла, господин адмирал, – доложил лейтенант, наскоро произведя в уме вычисления.
– Потрясающе. На семь узлов больше проектной. Но это же совершенно невозможно. Даже получаса такого хода невозможно вытерпеть… Да просто набор корпуса не выдержит, не говоря о барабанных перепонках. – Колчак выглядел более раздраженным, чем обрадованным. Так старые парусные адмиралы не могли смириться с дымящими, пыхтящими, шлепающими плицами по воде первыми пароходами-фрегатами. Невзирая на все их тактические преимущества.
Воронцов и сам особого удовольствия не испытывал, хоть и имел большой опыт службы именно на дизельных кораблях. Однако вежливо возразил:
– Это ведь был форсаж. При скорости семнадцать-восемнадцать узлов шум двигателей вполне терпимый. А если в бою потребуется дать «Полный», так немного и потерпеть можно. Все-таки лучше грохот дизелей, чем рвущихся на палубе снарядов. И еще, Александр Васильевич, строго говоря, эти старички нам потребуются для одного-единственного выхода в море…
– Вы все-таки настаиваете?.. – как-то обреченно спросил адмирал, хотя все давно было обсуждено и решено. И он не был трусом, подтвердил это своей жизнью и смертью, однако тяжкий опыт трех подряд проигранных войн (японской, мировой и гражданской) ощутимо давил на психику. И ему, начитавшемуся в одиночке Святоотческих откровений, больше всего хотелось сейчас воскликнуть: «Да минет меня чаша сия!»