– Ладно, – сказал я. – Принято. Теперь второй вопрос. Если я убью Лойсо, вы позволите мне его съесть?
Чиффа поглядел на меня с неподдельным изумлением.
– Сожрать Лойсо Пондохву? Целиком? Ты что, действительно этого хочешь? Ну у тебя и фантазия!
– Это не фантазия. Общеизвестно, что, съедая могущественного врага, можно получить его силу. Если, конечно, соблюдать определенные ритуалы, а не просто котлеты из него жарить.
– Общеизвестно, видите ли… Как по мне, это просто ваше угуландское суеверие и ничего больше. Я однажды сдуру решил проверить, сожрал одного колдуна, вполне себе могущественного, и ничего, кроме изжоги, не заработал.
– Потому что вы были сильнее, – объяснил я. – Есть менее могущественного человека, чем ты сам, совершенно бессмысленно. А может быть, даже вредно.
– В любом случае я не очень понимаю, что именно ты собираешься жрать. Твой единственный шанс убить Лойсо – Перчатки Смерти. Если все получится, от него останется только пепел.
– Ничего, – я был тверд. – Съем пепел.
– Делай что хочешь, – отмахнулся Чиффа. – Крутиться у тебя под ногами и клянчить: “Оставь кусочек!” – я точно не стану.
– Хорошо, – решил я. – На таких условиях я согласен попробовать.
– Все-таки, сэр Шурф, ты чудовище, – вздохнул Чиффа. – Или самое прекрасное существо в этом Мире, это как посмотреть. Впрочем, я уже не раз говорил тебе что-то в этом роде.
– И я по-прежнему не понимаю, что именно вас так восхищает, – заметил я. – Мне кажется, моя личность не представляет собой ничего выдающегося. Впрочем, это совершенно неважно.
– Вот именно. Теперь слушай внимательно, – сказал он. – За сердце хватать тебя на сей раз не буду, и так все запомнишь, если захочешь. Имей в виду, я, конечно, могу повторить инструкции и дважды, и трижды, но лучше без этого обойтись. В идеале, мы с тобой должны расстаться после завтрака и встретиться на похоронах Лойсо. Если я буду хотя бы изредка появляться рядом с тобой, он учует мое присутствие. И станет относиться к тебе гораздо серьезнее. А это – провал.
– Он и так учует ваше присутствие, разве нет? – спросил я. – Мы же довольно долго были рядом. И вы имеете на меня огромное влияние.
– Это как раз дело поправимое. Дам тебе одну уандукскую пилюлю, называется “Услада покинутого”. Вот ты глядишь на меня с недоумением, а любой нормальный человек под столом от хохота валялся бы, услышав это название. Я сам валялся, когда знакомый купец привез мне в подарок коробку этого добра.
– А что смешного в этом названии? Обычно я теоретически понимаю, почему людей веселят те или иные вещи, хоть и не смеюсь сам. Но сейчас мне действительно непонятно.