– Сейчас буду, – ответил Матвей, с неохотой заставляя себя выбраться из расслабленного состояния.
Окончательно пришел в себя он только в машине.
«Чистилище» предоставило Балуеву скромную двухкомнатную квартиру в районе Щелкова, недалеко от станции метро. Ничего лишнего в ней не было: в гостиной – диван, два кресла, стол письменный, сервант, в спальне – деревянная двуспальная кровать, трюмо, шкаф для одежды.
– Обстановка почти спартанская, но мне хватает, – улыбнулся Василий, наблюдая за Матвеем, рассматривающим квартиру. – Как сказал бы Прутков: для достойного нету достойных наград.
– Не Прутков, а Хайям.
– Без разницы. Компьютера тут тоже нет, и это единственное, о чем приходится сожалеть.
Они уселись в кресла, и Василий включил торшер, создавая видимость домашнего уюта. Рука у него все еще была забинтована, Матвей кивнул:
– Подлечить?
– Не стоит, само заживет. Ты голоден? Могу разогреть пиццу или сосиски сварить.
– Давай лучше кофе.
Василий кивнул, и вскоре по комнатам распространился аромат «капуччино».
Кофе пили из красивых фарфоровых чашек, не торопясь начинать разговор. Оба понимали, что необходимо выработать какую-то дальнейшую стратегию при встречах на уровне спецкоманд, потому что оба принадлежали теперь к разным группировкам; но становилось также понятно и то, что долго такое двусмысленное положение длиться не может: их заставят сражаться друг против друга, и тогда придется решать уже целый узел проблем.
– Мне только что приснился эзотерический сон, – проговорил Матвей и пересказал разговор с Горшиным.
– Да, видать, не все там у них достойно восхищения, – отозвался Василий.
– Те же интриги, та же борьба за власть… Нелегко, наверное, иерархам избавляться от своей насекомо-зверской сущности. Недаром Ницше устами Заратустры говорил, что человеческое существо – это и человек и зверь одновременно! Знал бы он, что еще и насекомое.
– Расскажи лучше, как вы угробили Генпрокурора.
Василий пожал плечами, с неохотой принялся вспоминать подробности охоты на прокурора. Добавил, закончив:
– Сначала я был против участия… но когда мне дали почитать его «послужной список» – чего он успел натворить, – то передумал: его, подлюку, надо было четвертовать! Как и каждого второго депутата! Вот же подонки, мать их!.. А попробуй достань, привлеки к уголовной ответственности – хрен достанешь! Депутатская неприкосновенность, круговая порука. Из четырехсот депутатов, на которых заводились уголовные дела, наказано всего четверо! Даже убийц выпускают на волю… – Василий махнул рукой. – Нет, брат, «Чистилище» свой хлеб ест не даром.