Сначала он взорвал микроавтобус у въезда на поле, вызывая панику среди солдат юрьевского манипула, затем вступил в бой на пси-уровне, заставив кардиналов уйти в защиту и ослабить натиск на быстро теряющих силы Посвященных.
Бой достиг наивысшего накала. Его равновесие мог поколебать в ту или иную сторону любой союзник каждой из противоборствующих сторон, и союзник не заставил себя ждать. Вернее, союзники. На помощь кардиналам пришел координатор Союза Девяти Бабуу-Сэнгэ, на подмогу Посвященным явились те, кого они уже не ждали, – Кристина и Матвей Соболев.
И снова картина боя, наблюдаемая только сражающимися людьми Круга, волшебно изменилась.
Исчезло поле каменных обломков, люди оказались на холмистой равнине в окружении древних развалин города Пауроподов – исчезнувших в веках разумных многоножек. Они медленно выстроились друг против друга и замерли – трое кардиналов Союза в блистающих сине-зеленых панцирях, напоминающих хитиновые покровы жуков, трое Посвященных – Ульяна, Иван Терентьевич и Самандар, одетые в белые, ниспадающие складками плащи, Горшин и Матвей с Кристиной, закованные в жидкий, как ртуть, металл. Ни у тех, ни у других оружия в руках не было, если не считать «медальона справедливости» на груди Бабуу-Сэнгэ. В данной виртуальной реальности оружием каждому из них служил эффектор Сил – «третий глаз».
Первым заговорил Соболев, глядя только на Бабуу-Сэнгэ. Голос его был спокоен и ровен, но каждое слово заметно искажало белые, будто кость, стены города Пауроподов:
– Вы хотели меня видеть, координатор, я здесь.
– Я увидел, – слегка поклонился настоятель храма Гаутамы с обманчиво благожелательным и миролюбивым видом. – Я проникся. Вы идущий, это заметно. Жаль, что мы не обратили на вас внимание раньше, удалось бы избежать ненужных конфликтов.
– Если ваше желание исполнилось, позвольте нам удалиться. Мы не желали воевать ни с кем.
– Мне хотелось бы поговорить с вами в другой обстановке, господин Соболев.
– Других встреч не предвидится, говорите сейчас.
– Хорошо. – Бабуу-Сэнгэ был само смирение. – Не хотели бы вы пополнить ряды избранных учеников Союза Девяти?
– Нет.
– А пройти досрочное Посвящение и стать равноправным кардиналом Союза?
– Нет, – твердо отказался Матвей.
– Вас не влечет идея коррекции социума? Власть над государством и людьми? Допустим. А если мы предложим вам пост Инспектора Союзов? Вы сможете корректировать деятельность Союзов Неизвестных, сообразуясь исключительно с личным понятием справедливости.
– Нет! – в третий раз ответил Матвей. – Коррекция реальности, как и политика, – слишком грязное дело, я в этом убедился. История человечества не сохранила имени человека, пришедшего в политику или к власти с чистыми руками и не замаравшего их впоследствии. Наверное, это принципиально невозможно в нашей «запрещенной реальности». Но я не хочу экспериментировать с такими понятиями, как честность, совесть, этика, мораль, вера и любовь. Я вообще не хочу предлагать миру свое видение и точку зрения на положение вещей. Каждый из потомков Инсектов волен сам выбирать свой путь. Вы меня поняли?