– Прошу прощения, отец Мефодий, но я согласия на крещение сего отрока не давал. Ему уготована другая судьбина.
Батюшка огладил бороду рукой, откашлялся:
– Сие действо добровольно, паче миролюбиво, однако ж не след прерывать священнодействие…
– Я сказал, сей хлопец не будет крещен! Еще раз прошу прощения. Идем, внучек.
Дед направился к выходу из церкви, не глянув на жену и дочь. Те, заговорив разом, бросились за ним, хватая за рукава. Бабушка отстала первой, заплакала. Зашумели односельчане, многие из которых знали семью Гольцовых. Скандала никто из них не ожидал.
Арсений, перепуганный происходящим, тоже заревел.
Вышли на площадь перед церковью, окруженную громадными – в два-три обхвата – деревьями. По листьям уже шуршали капли дождя, стемнело, будто наступил вечер.
– Не плачь, соколик, – ласково сказал дед, проведя по волосам мальчика заскорузлой ладонью. – Не надо тебе носить на груди крест с распятым нерусским богом. Твой род поклоняется другим богам, твоим прапредкам. Ты им не раб, а отпрыск, потомок.
– Старый, зачем ты это сделал? – подошла расстроенная бабушка, утирая слезы. – Батюшку обидел, нас опозорил…
– Мой позор – мне и ответ держать! – сверкнул глазами Терентий Митрофанович. – А батюшка простит, не впервой. Его бог всем и все прощает.
– Пойди, повинись, Арсика все равно крестить пора…
– Повинюсь, а крестить не надо. – Старик легко поставил мальчика на землю, присел перед ним. – Ты мне веришь, внучек?
Арсений перестал плакать, раскрыл глазенки, кивнул серьезно:
– Верю.
– Вот и славно. Помни, твой путь – по другую сторону креста. Когда вырастешь, к тебе придут люди…
– Какие?
– Хорошие, ты поймешь. Они – ратники Рода русского, помоги им.
– Ладно, дедушка. Только ты со мной будь.
– Я всегда с тобой буду. Постой тут, я в молельню схожу, с батюшкой поговорю, объясню ему кой-чего. – Терентий Митрофанович выпрямился, бросил бабушке: – Я сейчас, – и скрылся за дверью церкви.
– Стыдно-то как… – пробормотала мать мальчика, кутаясь в платок. – Пошли отсюда, смотрят все…
Она взяла Арсения за руку, потащила за собой, но дождь усилился, и они спрятались под высокой ветлой.
– Переждем немного.
– Не надо бы тут стоять… – начала бабушка.
Из-за ограды церкви вышел дед, увидел семейство под деревом, метнулся к нему.
– Уйдите оттуда! Надька, Анна – быстро ко мне!
Женщины переглянулись. Бабушка нерешительно затопталась на месте, раскинула над Арсением платок.
Подбежал дед, схватил мальчика на руки, толкнул дочь и жену под начавшийся ливень:
– Бегите!
Они заторопились, и в этот момент в ветлу ударила ветвистая молния, озарив окрестности мертвенно-синим светом.