А вот слабенький вопль о помощи – нечто вроде детского плача, он забыть не смог и часто вспоминал этот «виртуальный звук», силясь представить его источник. Перед глазами возникало заплаканное личико Стеши… и он суеверно и поспешно переключал внимание на другие дела, чтобы «не сглазить» будущее девочки. В такие моменты казалось, что его мысли кто-то подслушивает и может каким-то образом наказать ту, которая была для него дороже всего на свете.
«Черная полоса» неудач в жизни потихоньку прошла.
Сын устроился на работу, повеселел. Звонить стал чаще, а однажды пригласил отца в ресторан – с первой зарплаты, что было очень приятно.
А дочь Марина неожиданно (или скорее ожидаемо) ушла от мужа, подала на развод и теперь ждала решения суда. Оставаться в одной квартире с Вадимом она не захотела и до раздела имущества решила снимать угол. Кто-то из приятелей помог ей найти двухкомнатную квартиру, и теперь она с дочкой жила на проспекте Жукова, в новостройке напротив «Макдоналдса». Арсений Васильевич еще в феврале навестил их, привез две упаковки мороженых фруктов и остался ночевать, довольный тем, как его встретили.
Вообще, с морожеными фруктами у него были связаны теплые воспоминания.
Он уже был женат на Милославе, она ждала ребенка, находясь в Чернаве у родителей, и Арсений, сдав зимнюю сессию, поехал к ней. Сошел с поезда в Топиллах, поискал попутный транспорт, не нашел и решил добираться до деревни пешком.
Морозец стоял веселый, градусов за десять, светило солнце, снег искрился и сверкал, на душе пели птицы – он жаждал встречи с женой, и настроение было приподнятое. Однако свежий воздух, солнце и снег сыграли неприятную шутку. На восьмом километре наступило сахарное голодание, как говорят спортсмены, голова закружилась, колени задрожали, и Арсений был вынужден остановиться, дыша, как рыба, вытащенная из воды на берег.
Кругом ни души, поле, пологие холмы, перелески, снег от горизонта до горизонта, но не было сил смотреть на все красоты русской зимы, и тогда он достал из сумки пачку замороженных персиков, которую вез из Рязани жене полакомиться, и съел.
Впрочем, Милослава не обиделась. Главное, что он дошел, живой и невредимый, невзирая на стужу и расстояние, разделявшее их…
Сердце защемило.
Арсений Васильевич даже остановился, глядя перед собой невидящими глазами. Господи, кто бы помог вернуться в то время, хотя бы на минуту, хотя бы на миг?..
Его окликнули, стукнули по плечу – в зал сходились любители волейбола, и он направился в раздевалку.
Игроков набралось на три команды, поэтому играли на вылет. Команде Арсения Васильевича удалось продержаться четыре партии, потом она проиграла, и Гольцов решил больше не участвовать в битве заядлых игроков. Захотелось домой, в тишину и уют, хотя усталости он не чувствовал. Да и играл лучше, чем обычно, не раз удивив соперников и соратников по площадке, доставая «мертвые» мячи или же выигрывая в нападении дуэль с блокирующими соперниками.