– А мне? – спросил я.
Кардинал хитренько улыбнулся. Эту свою улыбочку он демонстрировал только своим: ну просто очень старый добрый дедушка. Помню, какой-то любитель астрономии еще в Школе сравнивал его со слабой галактикой, в которой видимой массы – плюнуть и растереть, зато невидимая колоссальна. Когда-то я покрывался холодным потом от одной только мысли о том, что где-то в мире – а вдруг? – может существовать человек еще более могущественный, чем этот благосклонный ко мне старичок.
– А ты, Мишенька, другого поля ягода, – сказал Кардинал, и я напрягся. – У тебя не талант к нашим делам, у тебя просто великолепный нюх. И еще ты везучий счастливчик, я за всю свою жизнь второго такого везунчика не встречал, а уж я-то людей повидал столько, сколько тебе и во сне не снилось. Клинически-то невезучих мы еще в Школе отсеиваем, но ты и среди остатка – феномен. Может, поделишься опытом: как это у тебя получается?
Я округлил глаза:
– Что вы такое говорите, Павел Фомич… Это я-то – везучий?!
Он смотрел на меня уже без всякой улыбки.
– Ты, Миша, ты. У тебя, мой мальчик, есть голова и чутье, а у Домоседова – только голова и осторожность. На своем месте он хорош, пока ничего не случается. Пойми, мальчик: или решение задачи найдешь ты, или его вообще никто не найдет, а если и найдет, то поздно… ТЫ! – вдруг рявкнул он с силой, которую никто не смог бы предположить в этом лысом старичке, да так, что от неожиданности я чуть не подпрыгнул. – ТЫ ЕЩЕ СМЕЕШЬ ДУМАТЬ, ЧТО У ТЕБЯ НЕ ПОЛУЧИТСЯ?!
– Не знаю! – впервые в жизни я заговорил с Кардиналом в раздраженном тоне. В затылке настойчиво кололо, но я уже не мог остановиться. – Что смогу – сделаю, у меня люди уже на ушах стоят! А получится или нет – не знаю! Я везучий, только когда мне везет. А если решения нет вообще? Может такое быть? За неуспех-то я отвечу, научен! Ну а что, если путей к решению наметится несколько? У нас не будет времени проверять все тупики! Жизни и жизни!.. Кто в конце концов определит, был наш путь целесообразен или нет?! – последние слова я почти проорал.
Я знал ответ. И Кардинал знал, что я его знаю. Но он все же ответил мне:
– Я.