Тоже в назидание.
И если события все-таки пойдут по иному сценарию, то лишь какие-то важные внешние обстоятельства могут быть тому причиной, а никак не желание короля. Что король! Он тоже щепка посреди реки, куда его несет, туда он и плывет.
И надо быть совсем кретином, чтобы не просчитать направление течения.
Оно такое же, как всегда. Как было и есть на Земле. Везде одно и то же. Почему на Плоскости все должно быть иначе? Потому только, что физические законы тут сошли с ума и мастерят ловушки? Так то законы физические!
Стоп! Ловушки…
Фома тихонько рассмеялся. Ловушки – это мысль. Это фактор защиты феода. Кой-где вдоль границы они понатыканы так густо, что там лучше через границу и не соваться… А более-менее открытые места мы прикроем вооруженным ополчением.
А что? Взять с оазиса по человеку, раздать оружие, рассредоточить вдоль границы сигнальщиков с биноклями, ракетницами и дымовыми шашками – и ждать нападения. При большом численном перевесе неприятеля отходить в глубь феода, но не наобум, а заманивая врага в самые скверные места… И тогда сволочные ловушки Плоскости хоть раз сделают доброе дело.
Еще бы им не сделать! Даже если армией вторжения будут командовать нынешние наместники, недавние вольные феодалы, еще не отвыкшие нутром угадывать опасность, все равно им предстоит действовать в незнакомой местности. Пройти-то, надо думать, пройдут, но не гуляючи. Тем хуже для них. О рядовых и говорить нечего. Можно отбиться!
С каждого оазиса по человеку! Автандил пойдет – только позови. Юсуф пойдет, Урхо Пурволайнен пойдет, еще кое-кто… Эти пойдут без радости, но и без лишних вопросов. И хватит миндальничать с остальными! Пусть попробуют не пойти свободолюбец Джордж Приветт и этот позавчерашний семейный орангутанг, как его… Виктор, что ли? Пойдут как миленькие. Иначе разговор с ними будет короткий, цацкаться некогда. Не гнать пацифистов и жлобов из оазисов – стрелять! Для пользы остальных, тех, у кого в голове что-то есть…
Фома рубил рукой воздух. Сна уже не было ни в одном глазу. Он побродил еще немного, попил воды из ручья, помочился в нору гигантской многоножки, потом разбудил Георгия Сергеевича. Сумерки еще висели над Плоскостью, но по идее скоро должны были кончиться.
– Пора, – сказал он, навьючивая на себя рюкзачок. – Плохо видно, а идти надо. Нам до спальни еще часа четыре топать. Там поспим как следует и с пользой для дела…
Он немного лукавил: вполне можно было дать поспать старику еще час, даже два. Беспокоило чисто практическое соображение: старики обычно спят меньше, чем молодые. А Георгий Сергеевич должен был поспать в спальне не просто так, а со сновидениями нужной тематики. Значит, он должен был хотеть спать, но не так, чтобы мертвецки. Его еще предстояло обработать перед сном, чтобы во сне он увидел оружие.