– И отпустила тебя одного?
– Ха! Я убежал от нее. Очень мне надо с ней оставаться! Я отца найду.
Георгий Сергеевич отвернулся. Фоме тоже захотелось отвести взгляд.
– Отца у тебя теперь нет, парень…
– Как это нет? – возмутился мальчишка. – Он вон там! Вот его следы!
– Значит, ты по его следам сюда дошел?
– Ну.
Фома помолчал. Вот, значит, как… Великовозрастный мясистый болван с одной извилиной в голове протопал чуть ли не треть феода, счастливо избежав ловушек, хотя наверняка не умел даже такой малости, как издали отличить зыбучий песок от обыкновенного. Не каждому так везет. А мальчик Боря пошел догонять отца и тоже ухитрился никуда не влипнуть. Но ведь не всюду песок, да и песок разный… Наверное, частенько следы терялись, мальчишка ничтоже сумняшеся рыскал в их поисках и тем не менее остался жив. К мальчишке следовало присмотреться… потом.
Каждый феодал, если ему не наплевать на людей, обязан иметь ученика. Случись что – должен прийти кто-то на смену. Без феодала людям не обойтись.
Большие, глубоко вдавленные в песок следы уходили в распадок меж дюн. Прямо в дурилку. Возможно, отец Бориса был жив-здоров, но это уже не имело никакого значения. Тело без разума – зачем оно?
Глупая случайность? Закономерный отсев ослов, не способных к жизни на Плоскости? Недоработка феодала? А что может феодал? Только встретить, поселить, растолковать азбучные основы и бормотать постфактум, качая головой:
– Я ведь предупреждал…
Клейкая неотвязная глубина по-прежнему держала его. Сильнее, чем раньше, хотелось всплыть, но приходилось ждать. Не время. Для начала надо было просто не захлебнуться.
Но почему, черт побери, почему Игорь-второй пошел на это? Фома догадывался почему, и ответ очень ему не нравился. Но другого ответа не было.
Неужели дело только в том, что во второй раз он был скопирован на восемь лет позже, уже не девятнадцатилетним студентиком с ветром в голове, а двадцатисемилетним мужчиной, уверенным в себе прагматиком, точно знающим, с какой стороны на бутерброде масло? Неужели тот, настоящий мир, благословенная и вожделенная Земля, корежит человека гораздо быстрее, чем тысячекратно проклятая сволочная Плоскость?
Наверное, так.
Он долго ворочался, не в силах уснуть. Вскочил, ругаясь, сделал марш-бросок тысяч на десять шагов, едва не влип в нарождающуюся лужу жидкой земли, вспотел, вернулся. Видел, как рассыпался прахом его автомобиль, отслуживший свой срок. Потом долго нарезал круги вокруг спальни в намерении как следует устать, но не так, чтобы сразу уснуть без задних ног. Перед сном ему было о чем подумать.