Георгия Сергеевича и Борьку он завез в свой оазис, там пока и оставил. С мальчишкой было хуже всего: сначала не верил, потом рыдал. Пришлось силой тащить его в машину – он все рвался в Три Дюны, как будто одной глупостью мог поправить другую. Не для того растут дети, чтобы Земля или Плоскость – все равно! – сделали из них идиотов.
А потом пришла пора вернуться к самому насущному. Что бы ни утверждал Георгий Сергеевич, никто не знает, для чего люди попадают на Плоскость. Но уж точно не для того, чтобы мстить за свой несчастливый жребий, побуждая этот мерзкий мир тащить в себя все новых и новых людей – растерянных, паникующих и очень недолговечных подданных новоявленного короля!
Наверное, все-таки для чего-то другого.
И опять, проснувшись, Фома увидел вокруг себя каменных рыб, на этот раз целых шесть штук. Как всегда, злобно пнув ближайшую, он тут же забыл о них, потому что увидел Ее. И пульт к Ней. А значит, снов было по меньшей мере два.
Хватило бы и одного – не того, что с рыбами. Но пятьдесят процентов «пустой породы» – это совершенно ничтожные издержки. Пусть хоть девяносто девять, лишь бы в один процент попало то, что надо.
Он не видел во сне чертежей ракеты и не думал о них, засыпая. Он просто знал, что она должна получиться сравнительно небольшой ракетой класса «земля – земля», стартующей по команде с пульта, связанного с пусковой установкой длинным проводом, умеющей летать по навесной траектории на расстояние до ста километров и попадать куда надо. Он ничего не знал о реально существующих типах боевых ракет и о том, действительно ли они носят камуфляжную раскраску, как эта, но знать было и не обязательно. Зато он знал, что двадцатикилотонная боеголовка должна сработать на небольшой высоте прямо над взбесившейся точкой выброса, непрерывно извергающей на Плоскость все новые и новые толпы людей.
Пусть копий, но все равно людей. Думающих. Чувствующих. Ополоумевших от страха и удивления. Обреченных с недавних пор на лютую борьбу с себе подобными за жизнь, за место в оазисе, за кусок лепешки. За глоток воды. За право безнаказанно втоптать кого-нибудь, чтобы завладеть его шансом прожить какое-то время.
Они погибнут. Зато конвейер по выбросу, надо думать, остановится. Копирование – это ведь второе рождение, незаметное для оставшегося на Земле оригинала. Но где бы человек ни родился, он не должен рождаться только для того, чтобы грызть чужие глотки и не давать вгрызться в свою. Никому не нужно такое размножение.
Он не помнил, какова критическая масса урана-235, но задумывал именно урановую боеголовку как наиболее простую конструктивно. Во сне он видел ее действие, а значит, наяву она должна сработать именно так, а не иначе.