– Дорога, бесконечная дорога, – шептала Зиглинда, – а он так крепко спит, мой малыш. Но где же его колыбелька?
– Нет лучшей колыбельки, чем материнские руки, – со знанием дела произнесла Гиацинта. – Младенцем мне не удалось изведать этого счастья. Моя бедная мать умерла, дав мне жизнь.
– Мое рождение послужило причиной безумия и смерти моей несчастной матушки… О, мое дитя, бедное мое дитя! Мы никогда не расстанемся с тобою…
– Но тебе придется положить его в колыбельку, – осторожно начала Гиацинта. – Ведь он так крепко спит.
Зиглинда бросила на Гиацинту тревожный взгляд:
– Но ты знаешь, где его колыбелька? Скажи, ты видела ее?..
Они сидели бок о бок, с мертвым ребенком на коленях, и тихо напевали ему каждая свою колыбельную…
А в двух шагах от них, по необъяснимому стечению обстоятельств ими не замеченный, бился не на жизнь, а на смерть пан Борживой.
Густой туман и его ввел в заблуждение. Не успел Борживой оглядеться, как обнаружил себя покинутый всеми, в том числе и верным Гловачем.
Борживой остановился, подбоченился и зычно заревел:
– Эй, Гловач! Гловач!
Ответа не последовало.
«Опять, небось, красотками-феечками соблазнился, бездельник!» Борживой в сердцах плюнул себе под ноги и двинулся вперед.
Туман вокруг него колыхался, густой, как кисель. Борживой едва мог разглядеть тропинку у себя под ногами. Сабля цеплялась за кусты, ноги то и дело задевали какие-то корни.
Борживой чувствовал, что удаляется от остальных, но хуже всего было то, что он понятия не имел, куда ему идти.
Туман слегка рассеялся, и Борживой увидел, что непонятно как вышел из болота и оказался в сосновом бору. Он еще несколько раз покричал наугад: «Эй, эй, вы!» – но никто не отозвался.
Борживой сперва быстрым решительным шагом прошелся вперед, затем свернул для чего-то влево и протопал в этом направлении сотню шагов. Никого и ничего. Впрочем, нет – вон там, в кустах, что-то блестит. Ну, если это лютня! Ну, если рядом с этой лютней валяется Гловач в обнимку с какой-нибудь кикиморой!
Борживой нагрянул на куст, но никого там не обнаружил и с досады пнул изо всех сил блестящий круглый предмет. Послышался звон, и тотчас из-за дерева выступил витязь в черном. Его лицо побагровело от гнева, глаза выкатились и налились кровью, на шее напряглись жилы. Выхватив из ножен саблю, он громко закричал хриплым голосом:
– Я – витязь Страхинь Малый, а ты – мой злейший враг! Защищай свою никчемную жизнь – или умрешь на месте!
Борживой обрадованно зарычал и с саблей наголо устремился в бой.
Первое столкновение было ужасным. Сабли высекли искры. Оба противника обменялись огненными взорами и отскочили друг от друга.