Дважды упрашивать не потребовалось, все сели разом, только лавки скрипнули, даже бабка показала поразительную для старого тела прыть. Да и не мудрено, проголодались все как медведи весной: кто со вчерашнего полдня не едал, у кого с дороги брюхо своего требовало, а у здоровенного кузнеца на лице начертана постоянная рабочая несыть. У бабки до хороших харчей тоже видать губа не дура, а кроме того, как в народе баят, за компанию и известка за творог сходит.
По началу только ложки стучали да хруст за ушами стоял, но чуть убавив быстроту поглощения сыти Сершхан первым вспомнил о деле.
– Лук-то выстругал? – невнятно промычал он, не переставая работать крепкими забами.
– Выстругать-то выстругал, – отвечал паренек, разом отправляя в рот три намасленных вареника. – Тока ему еще до утра дозревать надо. После обеда мы с Твердояром займемся стрелами, а кроме того еще тетиву плесть – это во всем нашем деле самое ненадежное место. Думаю выдержит тройная пенковая коса, но тут только пробовать надо.
Так, для виду, поболтав о делах, друзья с новой силой насели на еду. Размялись вареничками, прибили их винцом и медом, а там дошла череда и до оленины. Ратибор нетерпеливо приоткрыл крышку, понюхал, выпустив густой как весенний туман пар, остальные неотрывно следили за уверенными руками стрелка – крышка легла на стол, длинная ложка вонзилась в густое варево, пошурудила, подымая со дна ароматный навар, губы причмокнули, тронув горячую юшку.
– Тьфу ты… – покачал головой он. – Такая гадость получилась… Нда, вы точно есть не станете. Ладно, я наломал дров, мне и расхлебывать. Буду давиться один, хорошо хоть у вас что-то осталось.
– Э! Погоди! – Сершхан весело сверкнул глазами. – Дай-ка попробовать!
– Да говорю тебе – не вышла похлебка. Пересолил. Обопьешься ведь!
– С одной ложки не помру…
Сершхан пригубил варево, сморщился.
– Да… Хуже солонины. Ладно, Ратиборушко, тебе такую гадость одному не осилить. Жалко тебя! Раз уж воили плечом к плечу, я и тут тебе вспомогу…
– Хорош, други! – рассмеялся Волк. – Разливай по мискам! Все равно вдвоем с такого горшка лопните. Пугаете народ зазря… Это я к таким шуткам привычный, а вон бабка с Твердояром челюсти до стола отвесили.
Разлили похлебку, жирно поблескивающую добрыми кусочками мяса в густой как сметана, но темной от навара подливе, острые косточки глядели в потолок как утесы из моря. Кузнец осторожно попробовал варево на соль, зачерпнул снова.
– Не распробовал… – пояснил он.
Вторая ложка потянулась ко рту, бабка каждое Твердоярово движение провожала глазами, пытаясь по выражению лица угадать вкус похлебки. Видать угадала, потому как дожидаться третьего зачерпа не стала, набросилась на еду как волк на косулю. Все дружно расхохотались, только хозяйка на смех время тратить не стала, обсасывала нежное мясо с пропаренных косточек. Тут и остальные отставать не стали, налегли на добрую сыть, заедая мягким душистым хлебом.