– Ящщщщеррр… – шикнул стрелок, рукавом отирая с лица размокшие комья. – Нет бы шлепнуться по людски, ан нет…
Друзья протиснулись внутрь и тут же по двору разнесся надрывный женский визг.
– Добрались, заразы! – крикнул стрелок и бросился к дому, шлепая по лужам босыми ногами.
Он на бегу подхватил торчащий из кучи навоза заступ, швырнул его словно копье, метко закинув на гонтовую крышу и рысью прыгнул следом, ухватившись руками за навес дровяного сарая. Витязи ринулись следом, но никому так лихо взобраться на крышу не удалось – Сершхан подсадил Микулку и Волка, а сам, ухватив из сарая длинную жердь, остался возле задней двери дома.
Снова завизжала жена Твердояра, на этот раз уже с улицы, Сершхан весь напрягся, а остальные, перевалившись через конек крыши, осторожно глянули вниз. Горожане деловито вытащили молодую женщину из избы и все пытались подпереть дверь толстенной рогатиной, коваль бил изнутри отчаянно – четверо еле держали, навалившись телами, доски крыльца натужно трещали под обутыми в лапти ногами. Но и жена сдаваться не думала, шипела как кошка, руки так и мелькали, двое мужиков уже грязно ругались, ощупывая изодранные в кровь морды.
Хотя толк в таких делах горожане все таки знали – подперли дверь, один не долго думая наотмашь достал женщину кулаком в подбородок, подхватил обмякшее тело на руки, и вся толпа с гиканьем поперла к жертвенному месту. Задние пугливо озирались – вдруг еще высвободится проклятый кузнец… Тогда уж точно беды не миновать, и так двоих в хате оставили! Зачем ему вообще молот с такими-то кулачищами? Что ни удар, то насмерть…
Твердоярова жена перестала визжать, пару раз дернулась, пытаясь высвободиться, но ее с силой швырнули в грязь и потянули за волосы. Она все еще пыталась подняться, захлебываясь от грязи, но противиться уже и не думала, рыжая глина следом за ней расписалась алыми полосами. Мужик тащил ее не оглядываясь, совершенно равнодушно, словно мешок со свеклой, прихлебывал из протянутой соратниками баклажки.
Вдруг он пошатнулся, баклажка отлетела шага на три, и странно завертелся, уронив пленницу. Больше всего он теперь походил на глупого щенка, пытающегося укусить свой блохастый хвост. Сотоварищи пьяно заржали, тыкая в него волосатыми пальцами, пока не разглядели, что вместо хвоста из его поясницы торчит рукоять заступа. Мужик плюхнулся в смешанную с кровью грязь уже в полной тишине, только струи дождя по прежнему хлыстали землю, пополз как вытащенная из реки берегиня, ноги отказали, болтались бесчувственными веревками. Заступ подрагивал будто рыбацкая острога, Волка аж передернуло от жутковатого сходства.