Валентина потрясла пудовыми кулаками, и Люся поверила – такая бы придушила, и мотив у нее был, и злости достаточно, да только…
– Я, пожалуй, пойду. А вы немного полежите… после нашей беседы вам должно резко полегчать. Только подумайте над нашим разговором… у вас есть над чем задуматься…
Люся степенно, как и подобает истинному целителю, направилась к выходу, а хозяйка, дабы исцеление прошло быстрее, принялась морщить лоб, собирать к носу брови, то есть, как и советовала Люся, думать над разговором, нимало не беспокоясь о том, как гостья справится с замками.
Василиса оставила Катю дома без особого беспокойства. Как-никак девчонка была уже школьницей, росла вполне самостоятельной особой и проказничала не больше, чем Люсенька, когда оставалась одна. Теперь Василиса Олеговна стояла у дороги и лихорадочно трясла рукой, останавливая машину.
– Садитесь, – послышался хриплый голос из белых «Жигулей».
Голос водителя Василисе не понравился. Взгляд тоже. Мужчина был хмур, небрит, неприветлив и, честно сказать, весьма напоминал рецидивиста. Поэтому она опустила руку и резво посеменила к тротуару, будто ее у дороги никогда и не стояло.
Второй водитель оказался просто обаяшкой – улыбка подпирает уши, глаза с огоньком и молодежная челка цвета соломы.
– Вам куда, барышня? – обрадовался пассажирке водитель, будто это была его тетушка-миллионерша.
– Магазин «Соболь», – благочестиво сложила руки на коленях Василиса и тоже озарилась улыбкой.
Обаяшка тут же назвал такую цену, что улыбка у Василисы стекла к подбородку.
– Это же… что же… да за такую цену ты меня не на машине, а на руках нести должен, – проворчала женщина, но выходить было уже поздно: машина мчалась на полном ходу. – Еще улыбается… тут плакать надо…
Однако довез ее паренек быстро. Квартиру Кислицына Василиса тоже быстро нашла и смело ткнула пальцем в кнопку звонка.
– Вам кого? – открыла ей угрюмая пожилая женщина в темном одеянии.
– Мне… мне бы… Анатолия Кислицына, – предчувствуя недоброе, прошелестела сыщица.
– Анатолия? – всхлипнула женщина и обтерла лицо концом платка. – Не может Анатолий к вам выйти.
– Умер?
– Да господь с вами! – испугалась женщина. – Живой ишо. А вы кто?
– А вы, простите?
– Я – мать его, Любовь Викторовна Кислицына.
– А я Василиса Олеговна Курицына, очень рада познакомиться. Я по профсоюзной линии. Слышала, что Анатолию нездоровится, вот и принеслась. А вы что, меня впускать в дом не хотите? Мне с Анатолием поговорить надо.
Любовь Викторовна как-то закручинилась, блеснула слезой и, вытолкав Василису подальше от двери, выскользнула сама.