Пока Зинаида наводила красоту, Гриша вместе с новым товарищем уже успели вернуться на кухню, вальяжно распластались за столом и даже пропустили по рюмочке. Но теперь после каждого слова Зинаиды новый постоялец все больше вытягивался на стуле в струнку, а под конец речи и вовсе поднялся, прижал руку к сердцу и чуть было не запел американский гимн.
– А вас как величать? – поинтересовалась ответственная квартиросъемщица.
– Юрри Никлаич Орешшкин! Скр-ромный работник большого кладбища! – взял он под козырек и даже прищелкнул голыми пятками.
– А… а разве не консул? – вытянулось лицо у Зинаиды. – Юнона, ты ж говорила, с ним полезно дружбу водить!
Юнона вытаращила глаза и рьяно замотала головой:
– Ну! И говорю! А на фига тебе консул? Правда, Гриша? Мне вот, к примеру, так и вовсе без надобности, зато кладбищенский работник тебе и земли хорошей на участок привезет, и с машиной, ежели чего, поможет, опять же, на родительский день веночки подешевле достанет… А то барыги кладбищенские, знаешь, как наживаются!
– И еще там могилку могу устроить, ежели надо…
У Зинаиды в голове что-то щелкнуло, мелькнул хвост какой-то умной мысли, но Гриша совсем не дал ей сосредоточиться:
– Зин! Ты знаешь, чего… ты давай пляши!
– Плясать? Ой, Гришенька, я сегодня уже за стойкой так наплясалась… – попыталась отшутиться Зинаида, но сосед был неумолим.
– Я гррю – пляши! Юнонка! Как та пляска называется, когда титьки отдельно пляшут, а задница отдельно?
Юнона корректно поджала губы:
– Хоровод?
– Сама ты хоровод! Еще там песенка такая – ла-ла-ла-ла-ла…
– А, ну так это ламбада! – обрадовался Юрий Николаевич, вскочил и даже попытался нечто такое изобразить. – Эть, эть, эть…
– Ты-то чего разэтькался? – возмутился Григорий. – Не тебе же письмо пришло! Ты лучше наливай, а вот Зинаида пусть пляшет. Зин, давай, я тебе пою… ла-ла-ла-а… Ну, пляши же!
Зинаида сделала руками какие-то замысловатые вензеля, что должно было означать зажигательный танец, и угрюмо попросила:
– Гриш, давай письмо, не кривляйся.
– А и не отдам! И никакую ты не ламбаду плясала! Ладно, давай тогда танец березок!
Пока Попов кочевряжился, Юнона уже сходила за конвертом.
– Бабка какая-то принесла, сказала, что из соседнего подъезда… – недовольно пробормотал Григорий и накинулся на супругу: – Вот теперь сама пляши! Чего письмо отдала, кода муж хочет искуссьтва? Прям лезет и лезет в мужчинские дела!
Зинаида взяла конверт, кривенько улыбнулась, извиняясь, и юркнула к себе в комнату.
Писем Зинаиде никто не писал. Но раньше и писать было некому – все ее родные и близкие жили здесь, в этом же городе. А зачем строчить письма, если можно просто приехать и наговориться вдоволь? Но теперь где-то в маленьком городке жил один господин, который… Плюх, вероятно, решил, что на бумаге он лучше сумеет объяснить свои чувства. Ну что ж, она тоже ответит ему письмом. А может, и нет. Сначала надо посмотреть, что там он ей пишет!