Для начала нужно найти бензин.
– Мужик, у тебя сколько в баке?
– Не понял… Не бейте!..
– Бензин у тебя есть?
– Понял… Да… Литров двадцать.
– Сливай. Я заплачу.
Молдаванин бросается к «шестере».
– Не надо ничего платить! Возьмите на здоровье.
Из багажника извлекается канистра и шланг. Через пять минут бензин у моих ног.
– Пожалуйста. Все, что есть.
Я заправляю мустанга, сажусь за руль.
– Ты Вахида, случайно, не знаешь? С Кузнечного. Маленького такого, с усами. Азербайджанца?
– Нет… Не бейте… Его Азир знает. Он там всех знает.
– Что еще за Азир?..
– Старший у них. За порядком следит. Сегодня арбузы привозил…
– Ладно. Чего работяги-то твои разбежались?
– Какие «работяги»? Я тут один работаю, клянусь честью! Это воры, наверное. Чтоб им провалиться.
– Ну, счастливо.
В глазу мужика серебрится слеза.
– Вы первый, кто меня не бьет… Дай вам Бог здоровья и высокого чина!..
Мустанг, взвизгнув шинами-копытами, срывается в галоп. В заднее зеркало вижу улыбающегося Папаяну. Молдаванин машет рукой, а затем крестится. Бедняга! Здорово его тут мордует ОМОН и миграционная служба. Или, как она там называется?.. Он подумал, что я оттуда. А я вместо того, чтобы искать Вахида, распугал несчастных молдавских гастарбайтеров. Хотя не такие уж они, наверно, и несчастные. Настоящие, уважающие себя гастарбайтеры на машинах, даже лохматых, не ездят. И жратву на Кузнечном рынке не покупают – дороговато для них. Живут в картонных коробках и хавают из ближайшего мусорного бака.
Чтобы немного успокоиться и настроиться на рабочий лад, включаю радио. В Тихом океане тонут японские рыбаки. Идет спасательная операция. Мне бы их проблемы!.. Музыканты собирают средства голодающим Африки. Ну, накормят. А дальше что? Они ж снова есть захотят…
Новости кончаются, начинает голосить непобедимая российская попса. «Ты спросил, у лифта стоя – сколько твое сердце стоит?» Выключаю.
Мчусь по Московскому шоссе в обратном направлении. На Кузнечном рынке, если повезет со светофорами, буду не раньше тринадцати ноль-ноль. На поиски паспорта останется три часа.
На въезде в город, как нарочно, пробка. Перевернулся КамАЗ с прицепом. Скрипя от досады зубами, пытаюсь протиснуться без очереди. Застреваю еще больше. У мустанга закипает движок. Наверное, полетел предохранитель вентилятора. Извини, брат! Чинить некогда. Терпи.
Наконец мне удается вырваться. Обводный, Лиговка, Свечной, Достоевского, рынок. Жара. Бедный мустанг! Мне кажется, у него вздымаются бока. Отдыхай, верный друг! Тебе еще предстоит тяжелый заезд.
«Восемьдесят восьмой», слава Богу, стоит на прежнем месте.