– Ильюша, – нагнулся следователь к уху Виригина, – если при задержании с подозреваемыми случится оказия, ну не полная, конечно, оказия, я этого дела даже и не замечу.
– Спасибо, Федорович. Ты прямо мысли мои читаешь. У меня тоже кое-что для тебя есть. Илья полез за пазуху и достал магнитофонную кассету. – Тут Вентилятор записан. Песня «Позову тебя с собой». В изоляторе исполнял, по моей заявке. Тут и про Муху-бляху, и про Боголепова. Конечно, не доказуха, но в случае чего прикроешься…
Илья оставил следователя одного, сбежал со второго этажа здания прокуратуры.
Радостно и гордо на сердце. Потому что правосудие все-таки существует. Правда, не благодаря мудрому закону и совершенному механизму по его соблюдению и обеспечению. А благодаря пьянице-следователю со старческими заскоками, оперу с голой задницей, ни хрена не имеющему, но чего-то хотящему… А с другой стороны, и пускай. Зная механизм, знаешь и его больные места. Знаешь, где надавить, где подмазать, где, наоборот, пружинку сковырнуть. А поди просчитай, что у Федоровича заклинит, поди просчитай, что оперок девчонку соблазнит, а та ему душу откроет… Не просчитать. Вот и делайте выводы, господа, прежде чем в заманчивые приключения пускаться. И не задавайте после глупых вопросов, и не валите все на нелепый случай. В каждом случае, как и в шутке, – только доля случая…
На первом этаже Виригин завернул в место общего пользования. На табуреточке сидела бабуля и читала книжку. «Кровь из носа – II».
– Молодой человек, у нас обслуживание платное, туалет служебный, – посмотрела она придирчиво поверх очков.
– Сколько? – по инерции дернулся Виригин.
– Три рубля.
– Я свой, – Илья показал «ксиву» и обслужился бесплатно.
***
Артем Карасев переживал случившееся тяжело болезненно. Если карьера каким-то образом будет сохранена, то физическая неприкосновенность целиком зависела от омоновцев, кемаривших в креслах у дверей палаты. Рана физическая зажила давным-давно, рана душевная не проходила, именно поэтому репортер не спешил на выписку, каждое утро давясь больничной манкой. Больница хоть как-то гарантировала безопасность, а выпишут – прощай, родной ОМОН. Поэтому сегодня с утра Артема терзали мигрени, вызванные не иначе как огнестрельным ранением.
Лечащий врач после осмотра понимающе покачал головой и продлил срок больничного еще на пару дней.
«Обиделись, наверное, – думал журналист о своих бывших „друзьях“. – Но и меня понять можно. Люди могут лишиться своего кумира. А я нужен людям. Многие отказываются от вечернего чая, чтобы купить газету с моей статьей…»