Телегин, не отвечая, махнул рукой. Баранов уже вышел из болевого шока, сидел, прислонившись к стене и зажимая рукой кровоточащую рану на левом плече.
– Дырка одна? Пилюлькин кивнул,
– Ну-ка, покажи… Не бойся, не умрешь. Так, нормально…
Плахов вытащил из брюк ремень, наложил раненому жгут.
У дверей квартиры валялась пробитая пластиковая бутылка-глушитель. Тут же пистолетная гильза.
– Колюнь, найди в «хате» коробки какие-нибудь или тряпки, закрой это хозяйство, чтобы не хватали все подряд. И вызови местных. Только по телефону лишнего не лепи, а то полгорода сбежится. – Дав указания младшему, Игорь кивнул Телегину. – Ну как, Димыч? Отлегло? С меня кабак, без базара.
– Знаешь что?..
– Кончай ныть, – оборвал участкового Плахов – Сказал же, что лоханулся, каюсь. Жив? Жив. Проблема закрыта. Хочешь вломить? Вламывай. За себя отвечу. Не в первый раз.
– Фиг ли стрелял-то?
– Ящик мне почтовый не понравился; понял? Не люблю черный цвет. Сказал же, с меня кабак за накладку.
– Хороша накладка. Парой сантиметров ниже…
– Одна милая блондиночка из кино про мушкетеров сказала: «Если бы я стреляла в вас, мы бы тут не разговаривали. Я стреляла в лошадь». Все понял? Я стрелял в ящик.
Телегин плюнул и замолк.
– Давай лучше жертву в «хату» перетащим. Комрад, разговаривать можешь?
– Могу, – прошептал Пилюлькин.
– Вставай, ты не в ногу раненный. Плахов с Телегиным подхватили жертву под мышки, перенесли в комнату и уложили на диван.
– Давай, пока «скорой» нету и ментов, рассказывай, что случилось.
– А вы-то кто?
– Полиция Лос-Анджелеса. Сержант Кольт. Гуляли тут по подъезду. Давай, давай, время – мани. Как самочувствие-то? Гуд?
– Больно. Я ни хера не понял, блин. В парадияк захожу, поднимаюсь. Ключ достал, в замок только вставил, тут шаги сверху, я обернулся, хрен какой-то как с потолка упал. Стволом с бутылкой мне в рожу целит. Я раньше боксом занимался, реакция ничего, успел «башню» убрать. Тут хлопок, боль в плече. У-у-у…
Пилюлькин сделал вынужденный перерыв.
– Меня к стенке швырнуло, чувак сумку из рук рванул и пушку в лобешник мне. Я орать – не орется. Зажмурился, хана, решил. Он – щелк, щелк… Короче, осечка у него вышла. Я глаза открыл, а его уже нет…
– Рожу запомнил? Или, может, узнал?
– Да я и разглядеть-то не успел. Пара секунд… Он на фоне окна был. Силуэт один.
– Но пушку разглядел?
– Еще бы не разглядеть.
– Ну хоть что-то запомнил? Рост, сложение…
– Ростом с вас, наверное, сложение… Не знаю. Он, кажется, в костюме спортивном был. Темного цвета. Больше ничего не запомнил. Быстро все…
– В сумке что было?