В нише, слева от двери, висело большое зеркало. Андронов приостановился, взглянул на себя и машинально провел пальцами по подбородку, на котором, так же как и на щеках, уже обозначилась суточная щетина – брился-то он в последний раз еще в Москве, перед тем, как отправиться на вокзал. Правда, щетина не делала его похожим ни на бомжа, ни на террориста, ни на рыночного торговца. В зеркале отражался статный темноволосый мужчина тридцати семи с половиной лет (это уж Андронов знал точно), облаченный в черную куртку и черные джинсы. Лицо у мужчины было загорелое, чем-то похожее на маску, скрывающую истинные чувства, сизо-карие глаза тоже ничего определенного не выражали. На виске мужчины белел косой шрам.
«Нет в тебе былого энтузиазма, Иваныч, – сказал себе Андронов. – Нет былого огня».
И вошел в зал.
...С варениками ничего не получилось, не настал еще час вареников – пришлось довольствоваться яичницей и парой сосисок. Зато кофе имелся, а значит все было не так уж плохо. Андронов смаковал горячий напиток, непрерывно держа в поле зрения двери гостиницы – он устроился напротив окна, – и неспешно размышлял о том, что характер работы стал теперь совсем другим, не в пример напряженке прошлых лет. А ведь и кулаками раньше работать приходилось, и ножичкам противостоять, и огнестрельному оружию разных марок и калибра. И стрелять, как когда-то... И уходили бесшабашность и лихость, сменяясь расчетом, трезвостью, осторожностью... Сердце закрылось на замок, душа смирилась с новыми реалиями – и нужно было закрепляться в своей нише, приспосабливаться, переделывать себя, с наибольшими удобствами обустраивая свое место под солнцем. Мир шел совсем не туда и не так, как виделось когда-то ему, Андронову, и многим-многим другим – и приходилось шагать вместе с миром в другую сторону. А что еще оставалось делать?..
– Сигаретку бы, – плеснул ему в ухо хрипловатый молодой голосок.
Андронов не успел еще повернуть голову, а девица-красавица, покачнувшись, уже отодвинула тяжелый, с высокой спинкой, стул и плюхнулась за столик, держа в руке пустой пивной бокал. От нее крепко тянуло перегаром, и явно не от только что выпитого пива, а застарелым, ночным, водочно-коньячным. С примесью шампанского – наверное, с шампанского все и начиналось. Девица была совсем юной, в пределах второго десятка, не более, и симпатичной, хотя и слегка опухшей. И, надо полагать, физически крепкой, коль до сих пор бодрствовала (или успела-таки покемарить два-три часика?). Возможно, у нее уже начался рабочий день, и она приступила к съему клиента... хотя на профессионалку она не была похожа, да и какие профессионалки будут торчать с утра в какой-то пустой кафешке?