– Это кто же там стучит? – раздался в ответ скрипучий голос его соседа по участку Викентия Борисовича Коршунова.
– Да я это, Викентий Борисович, – крикнул в щель Юрий, – сосед!
– Бог ты мой, соседушка! – воскликнул тот, и через несколько секунд калитка распахнулась.
В.Б. Коршунов был высоким, крепким, хотя и несколько суховатым мужиком, давно похоронившим жену и выдавшим замуж обеих своих дочерей. Основной отрадой в жизни он полагал теперь работу на своем достаточно обширном участке, который он начинал обихаживать и готовить к посадкам обычно уже в марте. Энтузиазму его не было предела, и он проводил в дачном поселке не менее трехсот дней в году. Они крепко пожали друг другу руки.
– Ну как Вы тут без меня, – задал традиционный вопрос Юрий, – не страшновато живется?
– Не страшновато, а скучновато, – так же традиционно отвечал Викентий Борисович. – Ты надолго ли в наши кущи, любезный? – спросил он, настойчиво подталкивая нежданного гостя к входу на террасу своей рубленой дачи. – Пойдем, что ли, «чайковского» на пару хлебнем.
– Да у меня есть с собой термос, – слабо упирался Юрий, – и поел я только что!
Он поздновато вспомнил о рьяном хлебосольстве своего соседа и теперь даже несколько сожалел о том, что зашел к нему.
– Ничего, ничего, Юркин, – не обращая внимания на его слабые возражения, приговаривал Коршунов, буквально впихивая Юрия на ступеньки. – Ты тут посиди чутка, – сказал он, усаживая Юрия на широкую скамейку, стоящую вдоль роскошного дубового стола, – отдохни с дороги, а я сейчас.
С этими словами Викентий Борисович вставил вилку от большого электрического самовара в розетку и, откинув крышку погреба, начал медленно спускаться вниз по крутой и скрипучей лестнице.
Мужчина в синей куртке, хотя и заметил, что Сорокин скрылся за высоким забором, внешне никак на это не отреагировал. Он спокойно прошел мимо этого зеленого забора, не забыв, однако, отметить у себя в памяти номер дома, лишь несколько замедлив для этого шаг, и продолжил свое движение по поселку дальше.
Из подвала, устроенного им под верандой, Коршунов вылез, обремененный тремя банками с разноцветным содержимым.
– Как там самовар мой, не кипит еще? – спросил он у Юрия, когда тот, поддерживая под локоть, помогал ему подняться наверх.
– Уже шумит, – ответил он, с тоской чувствуя, что застревает здесь надолго. Внезапно его осенило. – Дядя Викентий, пока он у нас не разогрелся, схожу-ка я к себе в дом, печку запалю, да и форточку приоткрою для «проветра», а потом вернусь, и мы с Вами посидим часок у самовара, поболтаем, да и чайку попьем.