– Что? – испугался Авка.
– Если бы даже и то, чего ты боишься… Страдания облагораживают человеческую жизнь.
Авка сказал, что не хочется ему облагораживаться таким способом. Некогда это, и вообще…
– И все-таки я тебе завидую, – вздохнул Лучик.
– Нашел чему…
– Да я не про костер и темницу, а про те страдания, которые уже есть. Из-за Звенки. Мне бы такие! Любовные муки поэту во как нужны, а их у меня еще ни капельки не было… Да и вообще никаких…
– Совсем никаких страданий? – посочувствовал Авка.
– Только мелочь всякая. Например, объяснение с папой, когда он узнал про переэкзаменовку по математике… Правда одно серьезное страдание имеется, но я уже притерпелся. Потому что никуда не денешься…
– А… какое оно? – осторожно сказал Авка.
– Ты ведь и сам видишь…
– Ничего я не вижу! Где оно?
– Посмотри на меня как следует.
– Ну… смотрю. И что?
– Разве у меня поэтическая внешность?
– А разве нет? И прическа, и бант…
– При чем тут бант! Поэты должны быть стройные, с талией, а я… Девчонки меня зовут "Пу-Пу". То есть "Пуня-пупсик"…
Лучик и правда был кругловат. Не только лицом, но и телом. Пухлые формы слегка распирали тесный костюмчик. Но Авка деликатно утешил нового приятеля:
– Не переживай. По-моему ты вполне…
– "Вполне" от слово полный…
– Я не это хотел сказать!
– Что ни говори, а все равно… Да я сам виноват! И здешние законы природы. Ты погляди вокруг внимательно!
Авка и без того заметил, что природа здесь с причудами. Например, он пускал на ходу Пуниным зеркальцем зайчиков – по траве, про кустам – и эти солнечные блики превращались в желтых бабочек. Неподалеку прошли две ярко-зеленые коровы. Вокруг летали круглые, плохо различимые предметы – похожие на блюда с бутербродами и большие полупрозрачные тыквы. Авка почти не удивлялся. Мало ли что бывает в незнакомом мире. И, к тому же, такое ощущение, будто ты во сне.
Лучик щелкнул пальцами. Перед ним и перед Авкой повисла в воздухе большущая глиняная миска с поджаристыми пирожками. У Авки моментально побежали слюни.
– Бери уж, – вздохнул бедный Пу-Пу. – Все равно пропадать.
– Почему? – перепугался Авка. Он уже успел надкусить изумительный пирожок с малиновым вареньем.
– Да не тебе, а мне… Мучная пища мне полностью про-ти-во-по-казана. А я не могу удержаться. Пончики и плюшки люблю так же, как стихи. И стоит о них подумать, как миска или поднос – нате вам, перед носом.
– И каждый так может?!
– Не каждый, а у кого яркое поэтическое воображение. Но у меня-то оно как раз такое…
"Плохо твое дело", – подумал Авка (не забыв при этом сжевать второй пирожок; он ведь завтракал-то давным давно, в другом мире).