— За что, блин?
— А… — невесело отмахнулся Волына. — А пошли они в пень, зема…
На гражданке Вовчик попробовал заняться фермерством, но очень скоро прогорел.
— Дела, зема, ни валко ни шатко и так шли… — Волына воткнул вилку в шкварку величиной с биг-мак. — А тут поездка в Харьков подсуетилась… Арбузы продавать…
— Ну и как съездилось?
— Клево, — Вовчик потянулся за стаканом. — По-любому. Арбузы забрали, морду набили. Еле «Камаз» выковырял с того Харькова. Спасибо, дядя Гриша подсобил. По своим каналам.
По словам Вовчика выходило так, что на текущий момент он не просто сидит на мели. А еще и по уши в долгах.
В голове Протасова потихоньку созрел план. Он изложил Вовчику суть проблемы, упустив большинство подробностей и сведя дело к тому, чтобы найти на Южном берегу Крыма, а скорее всего — в Ялте, одного нехорошего человека, и отобрать у него похищенные ценности.
— Он, блин, по жизни слизняк конкретный, — обнадежил Вовчика Протасов, — его только разок за жабры взять, — сам все отдаст. Еще, блин, и в жопу поцелует.
— А что за ценности, зема?
— Не твоего ума дело, — Протасов принял важный начальственный вид. — Между нами расчет в гринах будет. А захочешь, я твою долю деревянными отсыплю. Мне по барабану.
Услыхав про грины, Вовчик утер внезапно накативший пот и оглушительно прочистил нос.
— Мне деньги до зарезу надо…
— Ну так… — Протасов развел руками в стороны, давая понять, что никаких проблем не видит.
— Сколько я буду иметь, зема? — спросил Вовчик, в горле у которого стало сухо, как в сердце пустыни Калахари.[37]
Протасов напрягся, что-то обсчитывая в уме.
— Кусков двадцать, я так думаю…
— Купонов?.. — задохнулся Волына.
Протасов молча покрутил у виска.
— Баксов, братишка. Двадцать тонн хрустящих, салатовых гринов.
— Иди ты… — у Вовчика захватило дух.
Протасов покончил с яичницей и отломив хлеб, принялся вымакивать жир со сковородки.
— Кто еще в деле? — спросил земляка Волына, когда к нему вернулся дар речи.
Протасов, после короткого раздумья, ответил, что, похоже, больше никого и нету. Только они двое.
Хотя сам толком не знал. План не возвращать бриллианты Ледовому вызрел в Протасовской голове, едва он пересек Киевское КП на Обуховской трассе, в самом начале погони. Идея заворожила Валерия, как удав кролика. Перспективы открывались такие, что у Протасова меркло в глазах. Правда, опрокинув Ледового, о возвращении в Киев можно было забыть. Ну так Протасова, по большому счету, в городе ничего и не держало. По крайней мере, ничто там не стоило стольких миллионов баксов. В натуре.
Валерий в дороге собирался озвучить свои мысли, позвав в долю Атасова, Армейца и Бандуру, хотя здорово опасался услышать в ответ «нет». В особенности от Атасова, любившего корчить из себя человека чести, или от Бандуры, который, похоже, всерьез втрескался в Кристину Бонасюк. Во время их встречи под Херсоном он открыл было рот, да Атасов спал, положив голову на Гримо, а Армеец с Бандурой упоенно пожирали пирожки. Обстановка показалась Протасову не той, и он отложил разговор на потом.