— Их было двое, — наконец сдался Сенька, выдохнув. — Лиц я их не разглядел, темно еще было. Один из них был высокий и постарше, другой, верно, молодой, хлипкий.
— А что эти двое делали ночью в лесу? — удивилась Вера.
— А я почем знаю? Они шли и разговаривали. Я услышал и пошел за ними.
— Зачем?
— Вы же, барышня, только что меня спросили, что эти двое делали на рассвете в лесу. Вот и мне тоже стало интересно, — нашелся что ответить Сенька.
— Ладно, продолжай.
— Ну, пошел, значит, я за ними. Дошли до озерка. У них с собой сумка была большая. Они стали из нее вынимать какие-то бумаги. А в сумку наклали камней и бросили в озеро.
— Зачем? — снова спросила Вера.
— Да, видать, сперли они эту сумку. Вот и бросили ее в воду, чтобы следы замести, — резонно заключил парень.
— Да, это очень странно, — задумчиво произнесла Вера. — Ну а что было потом?
— Потом они ушли, а эту вот связку писем — забыли.
— Ох, Семен, — недоверчиво посмотрела на него Вера. — Правду ли ты мне говоришь?
— Правду, сущую правду, — заверил ее Сенька и для пущей убедительности вытаращил глаза.
— Хорошо, если так. Мне думается, эти письма надо вернуть их истинному владельцу.
— Где ж вы его найдете? — усмехнулся Сенька. — Даже тех двоих след давно простыл.
— Пока не знаю, — ответила Вера. — Так или иначе мне надо посоветоваться с дядей.
— А награда? — осторожно напомнил Сенька.
— А сколько ты хотел за них выручить?
— Пятьсот рублей, — не сморгнув глазом, ответил начинающий коммерсант.
— Сколько, сколько? — рассмеялась Вера.
— Триста, — посмурнел парень.
— Удивляюсь я на тебя, Семен, — серьезно сказала Вера. — Разве можно требовать награды?
— Сто рублей, — уныло пробурчал Сенька. — Хотя бы. Тем более что половину я должен отдать Кузьме.
— Это почему же? — насторожилась Вера.
— Я ему все рассказал, и он потребовал половинную долю.
— Хорош же у тебя друг, — усмехнулась Вера. — Ладно, ступай. Мне надо сначала все обдумать и поговорить с дядей.
Сенька поклонился и вышел из беседки с понурым видом. Но глаза его светились лукавством. Теперь он уже не жалел, что поделился письмами с Кузьмой.
Вот оно, счастье одноглазое!