– Я не убегаю! – возмутилась Вилия. – Что нужно сказываю – и ухожу.
– Не убегаешь? – Словен встал, вернул в ножны оружие, спрятал свою деревяшку, двинулся к гостье. – Как же не убегаешь, коли я ни разу даже имени твоего спросить не успел, берегиня?
– Можешь называть меня… Вилией… – Девушка через ноздри глубоко втянула воздух, сосредотачиваясь и собирая в ладони силу. Сейчас этот наглый смертный опять попытается ее поцеловать – а она выплеснет все одним импульсом. Так, что он улетит шагов на двадцать и плюхнется на самую речную стремнину.
– Ви-илия… Красивое имя. Звучное, как девичья песня. Скажи, вы поете песни, берегиня? Наверное, нет. Ведь вы вечные духи. Вам не нужны мужья и дети, вам неведома любовь. А разве существа, не ведающие любви, способны испытать желание запеть? Наверное, нет. Вы не знаете радости, вы не знаете тоски. Ваша душа всегда спокойна, точно мертвая. А мертвой душе песни ни к чему…
Он был совсем рядом – но не тянулся к ее губам. Его руки излучали жар – но он не позволял им прикоснуться к близкому девичьему телу. Хотел – Вилия чувствовала, как хотел! Но – не прикасался. Обходил справа и слева, задерживался за спиной, что-то говорил… Его ладони поднимались и опускались, проскальзывая мимо бедер, спины, поднимаясь вдоль лопаток, и падая до пояса, его дыхание обжигало шею, плечи – но не приближалось ни на йоту! Тело, готовое к отпору, горело, словно в огне, – но не имело противника. Наконец хранительница не выдержала, развернулась и ударила его обеими руками в грудь – отшвырнув так, что мужчина отлетел и гулко ударился спиной о сосну, сморщившись от боли:
– Да ты что, смертный, за попрошайку меня принимаешь?! За бродяжку жалкую, от которой пользы никакой? Берегись, князь Словен! Гнев мой страшен бывает! Пострашнее милости!
– Это было первое или второе? – Мужчина застонал, скривился, осторожно пощупал шею. – Именем Дажбога – да тобой только ворота в твердынях вышибать!
– Не шути с огнем, смертный!
– Слушай ты, берегиня… – Князь запнулся, словно удивившись несоответствию ее имени и поступков, тряхнул кудрями. – Я тебя трогал?
– Нет! – зло ответила хранительница.
– Чего же ты тогда людей калечишь? – Словен поднялся на ноги, отряхнулся, обошел ее стороной, сел на прежнее место, захлопал ладонями по мешочкам.
– Я хочу тебе сказать, – обойдя камень, встала по другую сторону ручья Вилия, – что твои подношения не пропадут. Наша сила огромна, а знания еще более велики. Взамен мы можем сделать вас богатыми и сытыми.
– Что легко приходит, легко и теряется, – ответствовал Словен. – Не нужно моим родам чужих подачек. Все свое сделаем сами.