«Между прочим, у тебя машина его дяди Вити. У тебя есть прекрасная возможность поблагодарить дядю и его племянника за оказанное гостеприимство и вернуть средство передвижения… — не оставила ее на произвол судьбы старушка-совесть. — Хватит реветь! Поезжай…»
Будучи по натуре своей человеком очень ответственным, Алька приняла эту подсказку как руководство к действию и уже через десять минут мчалась в сторону поселка Автолитейный, неизвестно в какую насмешку названного так заселявшими его испокон веков потомственными хлеборобами.
Поколесив аккуратными дорожками, она съехала на грунтовку и скоро притормозила у знакомой чугунной калитки.
Но, вопреки ожиданиям, ее никто не встретил. Более того, дом стоял наглухо закрытый и, судя по толстому слою жухлой листвы, нанесенной пронзительным ветром на крыльцо, не посещался никем уже давно.
Алька обошла вокруг дома, кинула камешком в окно столовой, но безрезультатно — там, конечно же, пусто.
— Вот так-то вот, подруга! — Вырвалось у нее горестное. — А ты речь готовила!
По всему выходило, что Денис первым решился на то, что она так долго обдумывала. Алька усмехнулась, вспомнив, как долго подбирала слова для оправдания. Он же молодец! Не снизошел даже до объяснений! Попросту взял и слинял в неизвестном направлении, вовремя решив избавиться от ненужного балласта.
Она больно хлестнула себя по ноге подобранным на тропинке прутиком и, решительно тряхнув растрепавшимися волосами, пошла к машине. Но стоило ей только сесть за руль и повернуть ключ в замке зажигания, как отчаяние снова подкатило к горлу тошнотворным комком.
Что теперь?! Куда?! Где и кто ее ждет?! Ни дома, ни друзей, которые смогли бы помочь ей сейчас. Плюс ко всему прочему еще долг в энную сумму тысяч, который ей при всем желании не погасить и за всю оставшуюся жизнь. При воспоминании об этом долге ей сделалось совсем худо. Как все просто и разрешимо было еще дня два назад, а сейчас опять все перепуталось и перевернулось с ног на голову.
Алька почувствовала, что еще немного, и она разревется.
«Курица, мокрая курица! — принялась она укорять себя. — Что вышло-то на поверку?! Что, ты без мужика и шагу ступить не можешь?! Где же твое хваленое самообладание?!»
Но работа над собой не давала ощутимых результатов. Противное, слезливое бабское нутро полезло наружу, требуя к себе внимания и понимания. Она упала спиной на соседнее сиденье и, глядя затуманенными слезой глазами на проплывающие мимо облака, все пыталась справиться со своей слабостью. Как бы не так! Слезы просочились наружу и обильно заструились из глаз, превращая небесный пейзаж в размытую бело-голубую муть.