Майк достал карту. Я знала, о чем он думает: сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до шестой площадки, и когда сообщать о нашей готовности «наверх». Солнце уже встало.
Впереди нас ждали три мелких чеченских селения, и Гром уступил место за рулем Ахмару, а бойцы легли на пол.
— Когда доберемся?! — спросил Грома Майк.
— Часа через два.
— Пора сообщать, — сказал Майк. — Бек, рацию! О-па! Сойка, Сойка, я — Синица. Как слышите? Прием. Вас слышу хорошо. Коробка открыта. Голубь ждет в чемодане. Пшена два кило. Играйте шестым на десятый. Не понял! Почему пятым?! Шестым, говорю, играй! Понял: пятым на одиннадцать. Конец связи.
— Они что, охренели? — поинтересовался Гром.
— Точно. Хотят, чтобы мы были на пятой площадке к одиннадцати. Успеем?
— Успеть-то успеем, только там пост обозначен. Надо Ахмару сказать.
Гром заколотил кулаком по кабине, и «газон» остановился.
— Что случилось, Леонидыч? — недоумевающе высунул голову из кабины Ахмар.
— Давай на пятую площадку.
Ахмар задумался.
— Там же пост! Ну ладно. Минут через пятнадцать полезайте под брезент.
Гром кивнул.
Машина тронулась, а ровно через пятнадцать минут Гром подал знак, и бойцы начали разматывать брезент над нашими головами. Солнце моментально нагрело плотную ткань, и дышать стало нечем. Хуже всего было Секе; он лежал рядом со мной, и я слышала, как порывисто дышит раненный в плечо боец.
Вскоре «газон» плавно затормозил и встал. Я прислушалась: за бортом говорили на чеченском.
— Эй, вылазь! — услышала я голос Ахмара и, откинув полог и щуря глаза от ослепительного света, приподнялась над бортом. Рядом с машиной стояли два вооруженных горца: старик и подросток.
— Откуда? — спросил меня старик.
— Из Грозного, — измученно выдавила я. — Беженцы.
Подросток явно хотел забраться в машину и посмотреть, что везут с собой эти русские. Но старик подростка недолюбливал — это было видно даже без знания языка.
«Давай, дед, пропускай!» — уговаривала я его про себя: мне не хотелось, чтобы Хрящ поступил с ними так же, как и с тем, в синем нательном белье.
— Из Грозный? — повторил старик и решительно махнул рукой. — Езжай!
К пятой площадке мы добрались на семнадцать минут раньше оговоренного времени. Это была окраина стертого с лица земли бомбовой атакой поселка. Мы остановились у взорванной заправки, но Гром, перекинувшись парой слов с Майком, провел машину на тридцать метров дальше и спрятал ее под крышу сгоревшего кафе. Никто из кузова не выходил: я успела прочитать на ржавом щите у бывшего входа написанное размашисто и призывно приглашение — «Добро пожаловать». Отсюда, изнутри бывшей точки общепита, должна была читаться надпись «Счастливого пути», но краска от температуры где оплавилась, где отвалилась, и из всего пожелания читались только два символических слога «час» и «ти».